Ассистент

А потом мы легли на мою куртку посреди заснеженной степи, и нам было хорошо. Мы были счастливы Мы были счастливы долго-долго, целую Вечность.

Ущербная луна бесстыдно подглядывала за нами в узкую щелку между облаками.

И я смотрел сверху, как на лицо Жоан падает снег.

Падает и не тает.

ГЛАВА 9 Мать-Хищная Птица

Проснулся я от нечеловеческого крика в диапазоне от отвратительного ультра- до ужасающего инфразвука, одинаково не воспринимаемых человеческим ухом, но по-разному действующих на психику.

И были в нем одном голоса всех птиц — существующих и несуществующих, мыслимых и немыслимых, порхающих за окном в городском сквере и обитающих в Преисподней мировой мифологии.

Тонкий писк синицы, болтливый щебет воробья, музыкальный посвист виртуоза-соловья, пронзительный, истошный крик чайки, картавое карканье ворона, гибельное пение пернатых сирен-полудев, пугающий рев благородного грифона, царственный клекот белоголового орла-могильника…

И ведь слышал я этот крик не впервые, должен бы был уже привыкнуть. Но привыкнуть к нему невозможно. Всякий раз, слыша его, я содрогался, мурашки плотными рядами выступали на коже, а сердце падало в отсутствующие трусы. Я был гол, как кость. Я плавал в теплой, густой, как поминальный кисель, жидкости, заключенной в…

Я развел руки в стороны и нащупал гладкую вогнутую поверхность. Я находился в замкнутой сферической полости, под завязку заполненной жидкостью, но каким-то немыслимым образом мог дышать. Или попросту обходился без воздуха? Не знаю.

Я с самого своего рождения плавал в теплом киселе и одновременно проживал в городе Иркутске недалеко от набережной Ангары, потом в Москве у станции метро «Динамо» и снова в Иркутске.

Я учился, работал, ел, пил не одну только воду, спал с женщинами, не смыкая глаз, плача, хоронил близких и в то же самое время плавал в замкнутой сфере… Яйцо! Вот как называется место моего заточения. И ведь не был никогда для меня загадкой этот факт, но я скрывал его даже от самого себя…

Я что же, цыпленок-бройлер или зеленый крокодил? Неуклюжая черепаха или гремучая змея? Чушь. Я — человек. Мое имя — Андрей Татаринов. Мне 30 лет и 3 года. В настоящий момент я нахожусь на острове Ольхон вместе с международной съемочной киногруппой в качестве ассистента художника-постановщика. И еще знаю точно: я — не птица, а уж пресмыкаться — тем паче увольте!

Я снова содрогнулся, услышав повторный псевдоптичий крик, а следом, что еще ужаснее, потому что впервые, — оглушающий, страшный удар по стенке. Яйцо затряслось, завибрировало, по всей его поверхности пошла сеть трещин, и после второго, не менее мощного удара оно раскололось на мелкие осколки, как разлетаются стекла автомобиля во время аварии…

Я сидел, до боли зажмурив глаза и зажав ладонями уши, на скорлупе и по пояс в ней, мокрый — в какой-то липкой слизи, оглушенный, ошарашенный и напуганный до смерти.

Псевдоптица крикнула в третий раз, и я вжал в плечи голову, а затем постарался сжаться сам. Мне захотелось превратиться в крошечное зернышко, незаметное под скорлупой, несуществующее. Хотелось просто не быть, покуда все не закончится… Что — все? Я не знал.

Я открыл глаза и увидел вокруг себя переплетение осиновых стволов в телеграфный столб толщиной. Дно — ровная круглая площадка метров десять в диаметре. Сухая трава и мох настолько плотно закупоривали щели меж древесных стволов и ветвей, что густая жидкость расколотого яйца еще не вся просочилась вниз, я сидел в луже. Стенки имели высоту в два человеческих роста, не меньше. Через такой плетень не перепрыгнуть даже легкоатлету без шеста…

Словом, я понял, что яйцо, из которого я только что вылупился, лежало в гнезде, свитом неизвестной птицей из цельных осиновых стволов. Каковы же размеры этой птички, если даже для слона гнездо великовато?

Я поднял пару блестящих, будто полированных, скорлупок величиной с ладонь и толщиной в два пальца. Стукнул их друг о друга — они зазвенели. Металлическая скорлупа? Какая пернатая тварь способна нести подобные яйца? И какой силы должен был быть удар, чтобы вдребезги расколоть эту танковую броню?

Мне сделалось страшно. Я так думал. Потому что по-настоящему страшно мне стало чуть позже, когда гнездо тряхнуло, я оглянулся на звук и увидел лапу. Зеленую чешуйчатую лапу какого-то гигантского ящера. Крокодила? Нет, скорее уж тираннозавра.

Я медленно поднял голову, дабы обозреть существо целиком. Если вообще возможно увидеть двухэтажный дом, находясь в его подвале, под фундаментом. В моем случае — под животом, таким же как лапы, — зеленым, чешуйчатым… Господи, боже, сейчас эта тварь сожрет меня и вряд ли насытится. Судя по габаритам желудка, ей таких, как я, человек пятьдесят на обед нужно. Или сто…

Тварь переступила с ноги на ногу, сотрясая гнездоподобное сооружение, затем я увидел орлиную голову с осмысленными, человеческими глазами изумрудного оттенка, рассматривающую меня в упор. Вы не поверите, в этих глазах светились любовь и доброта!

Значит, она сожрет меня с любовью…