Ассимиляция

Но в чем, с их точки зрения, заключалось это задание? Они так и не смогли ответить на этот вопрос. Грейс говорила о них чуть ли не с благоговением, словно эти люди были святыми. Чейни из научного подразделения становился все более сдержанным и немногословным, будто прежде он говорил с экрана цветного телевизора, а теперь изображение превратилась в черно-белое, и работал всего один канал, причем изображение на нем было размытое. Эфемерный меланхоличный Питман звонил из Центра, невнятно выражал сочувствие, но расчетливое безразличие в его голосе подсказывало: он таким руководством недоволен.

Но ты была единственной из всех, кто видел, как подтачивает, разрушает всю работу засевший, словно червяк в яблоке, Лаури. И понимала, что сделка, которую вы с ним заключили, позволявшая ему вмешиваться и контролировать всё, не стоила того.

Хуже того, визиты Джеки Северенс стали в последнее время регулярными, словно Центр был чем-то сильно озабочен. Она расхаживает по твоему кабинету, болтает, бурно жестикулирует, и это вместо того, чтоб сидеть тихо. И ты все-таки предпочитаешь иметь дело с этим эмиссаром Центра во плоти, а не с Лаури.

– Она мой полицейский надзиратель по условно досрочному, – говоришь ты Грейс.

– А кто тогда Лаури?

– Лаури напарник полицейского надзирателя? Или босс? А может, подчиненный? – Ты сама не знаешь.

– Загадка, обернутая в тайну, – говорит Грейс. – А знаешь, чем занимается ее отец Джек Северенс?

– Нет, чем?

– Всем. – Настолько всем, что Грейс до сих пор толком не разобралась.

Когда приходит Северенс, ощущение возникает такое, словно она проверяет состояние своих инвестиций, оценивает риски.

– Тебя это еще не достало? – спрашивает Северенс, причем не один раз, и таким небрежным тоном, словно просто хочет поддержать беседу.

– Нет, – лжешь ты ей. И парируешь своим клише: – У каждого из нас своя работа.

Раньше, когда она работала в Южном пределе, то нравилась тебе – остроумная, обаятельная, успешно занималась логистикой, умела с головой погрузиться в работу и отлично ее выполнить. Но Лаури связал тебя по рукам и ногам, и ты не можешь рисковать, понимая, что ее уши – это его уши. Ты говоришь Грейс, попивая бренди:

– Живой жучок – хотела бы я, чтобы и ее можно было просто выковырять из-под плинтуса и выбросить. – И чары Джеки начинают тускнеть, все чаще и чаще она напоминает тебе усталую невзрачную продавщицу за прилавком в универмаге.

Северенс сидит с тобой, с чашкой кофе в руке долго наблюдает через камеры за приходом и уходом сотрудников, через каждые несколько минут проверяет свой мобильник, часто заводит разговор о каких-то других проектах, потом сосредотачивается и начинает задавать вопросы.

– А ты уверена, что они ничем не заразились?

– Когда отправляете следующую экспедицию?

– Что думаешь о показателях Лаури?

– Если бы бюджет был побольше, на что бы его потратила?

– А ты знаешь, что именно ищешь?

Нет, ты не знаешь. И она знает, что ты не знаешь. Ты даже не понимаешь, что именно перед тобой, кем были эти люди, которые становились все изможденнее, пока не превратились в живые скелеты, а потом исчезли. Психолог, казалось, выглядел еще более опустошенным, чем остальные, служа для тебя предупреждением, словно его состояние было вызвано неким побочным эффектом профессии после столкновения с Зоной Икс. Но при более тщательном изучении его истории выяснилось, что Лаури, по всей вероятности, возлагал на него большие надежды, считая, возможно, что профессия делает его устойчивее и сильнее остальных. Отработка связей, восстановительные процедуры, всякие психологические трюки – безусловно, психолог, вооруженный этими знаниями, сможет преодолеть все. Но только этот человек не смог, и, насколько им было известно, на все эти его «мозговые ухищрения» Зоне Икс было наплевать.

– Наверное, были моменты, когда ты поступила бы по-другому, – замечает Северенс.

Ты бормочешь нечто нечленораздельное и притворяешься, что строчишь что-то в своем блокноте. Может, составляешь список покупок. Или рисуешь. К примеру, круг, который представляет собой границу или Центр. Растение, прорезающееся из мобильника. Или, может, тебе стоит просто написать «Да пошла ты на» и покончить со всем этим. Прогрызть себе дорогу из ловушки Лаури.

В какой-то момент, уже когда умер последний из участников последней, одиннадцатой экспедиции, ты заказываешь со склада черную краску, а также черные толстые маркеры и открываешь бесполезную дверь, за которой находится пустая белая стена – жертва бестолковой перепланировки. Ты выводишь на ней слова, почерпнутые у топографической аномалии, слова, которые могли бы быть написаны смотрителем маяка (этот проблеск интуиции на официальной встрече, подсказавший тебе глубже изучить происхождение и историю Саула).