Assassin's Creed. Преисподняя

Теперь же Кавана усмотрел для себя шанс добиться обеих целей одновременно. Он с гордостью возложит на себя титул великого магистра, а владение частицей Эдема лишь подтвердит его право на трон. Одним махом этот коварный человек завоюет власть в ордене и уважение собратьев. То и другое виделось Каване вполне достижимым.

– Я выполнил свою часть соглашения, – сказал Аджай. – Теперь ваш черед.

– Да. Теперь мой черед.

Дверца кареты распахнулась. Снаружи стоял Харди.

– Я обещал тебе богатство и жилье в Лондоне. Ты все это получишь, но при одном условии, – сказал Кавана.

– И какое это условие? – спросил Аджай, в голове которого крутились мысли обмануть англичанина и сбежать.

– Ты и дальше будешь рассказывать нам все, что тебе известно о братстве.

У Аджая отлегло от сердца. Пока он им нужен, его не убьют. У него будет достаточно времени, чтобы сбежать.

– Договорились, – ответил он Каване.

47

Все это время Обри жил на квартире Абберлайна, и Фредди выхаживал его. Обри лишился нескольких зубов. Его манера говорить тоже изменилась, словно язык вдруг оказался слишком большим для рта. Имелись и другие последствия встречи с подручными Каваны, но главное, он был жив. А также Обри был прекрасным товарищем, и это тоже было немаловажно, как понял для себя Абберлайн.

Где-то недели через две после расправы над Обри Абберлайн принес ему бульон, поставил на прикроватный столик и, решив, что друг спит, собрался уйти. Но Обри не спал. Его лицо было мокрым от слез.

Абберлайн деликатно кашлянул, затем посмотрел на ноги Обри, торчавшие из-под одеяла.

– Дружище, тебе не о чем беспокоиться. Наверное, опять какая-нибудь ерунда вспомнилась? Все никак не можешь перестать думать о произошедшем?

Обри поморщился от боли, кивнул и, открыв рот, в котором недоставало зубов, ответил:

– Фредди, я им все рассказал. Пусть я знал немного, но я щебетал, как пташка.

– Ну и черт с ними, – пожал плечами Абберлайн. – Надеюсь, им эти сведения пригодятся больше, чем нам.

– Но я им рассказал. Понимаешь? Все рассказал, – всхлипнул Обри, и его покалеченное лицо сморщилось от стыда.

– Да будет тебе. – Абберлайн присел на краешек кровати и взял Обри за руку. – Пойми, дружище, это не имеет никакого значения. И потом, у тебя не было выбора. Знаешь, что-то мне подсказывает – этот человек в длиннополом плаще сумеет за себя постоять.

Фредди еще немного посидел в тишине, благодарный за душевное тепло, которое они с Обри дарили друг другу. Потом он помог Обри выпить бульон и стал собираться в участок.

– Тебе надо больше отдыхать, – сказал он другу на прощание.

В полиции Обри числился пропавшим без вести.

– Без вести пропавший, от полицейской службы уставший и навсегда осевший в «Зеленом человеке», – злословили бывшие коллеги Обри.

Абберлайн молчал. Он ни с кем и словом не обмолвился о нападении на Обри. Избиение его друга было недвусмысленным посланием Абберлайну и остальным: «Не суйтесь не в свое дело». Отныне – никаких визитов на стройку. По счастливому совпадению, сержант подразделения перевел Абберлайна на другой участок, подальше от подземки, со словами: «Это чтобы тебя не искушать».

«Ты по уши увяз в этом дерьме сам, не так ли?» – подумал Абберлайн, глядя на начальника и сдерживая закипавшую ярость. Он отправился на новый участок, а потом, окончив дежурство, зашел домой проведать Обри, переоделся и, игнорируя предостережения сержанта, снова пошел по знакомому маршруту на стройку. Абберлайн ходил туда каждый вечер. В тени какого-нибудь растения или строения он нес свой дозор, сам не понимая, зачем это делает.

Ко времени открытия подземки Обри встал с постели, хотя и передвигался с заметным трудом. Зато теперь по вечерам они с Абберлайном нередко садились у камина и наслаждались дружеской беседой. Абберлайн говорил о деле, которое поглощало все его мысли. Обри говорил почти исключительно о своей семье и все спрашивал коллегу, когда ему можно будет повидаться с домочадцами.

– Прости, Обс, но это невозможно, – сказал ему однажды Абберлайн. – Приспешники Каваны уверены, что забили тебя насмерть. Если окажется, что ты жив, они захотят исправить «оплошность». Ты останешься здесь, пока все не кончится.

– Но когда оно кончится, Фредди? – спросил Обри. Он попытался было поудобнее устроиться в кресле и поморщился от боли.

Лицо Обри зажило на редкость удачно; только на щеке осталась «елочка» шрамов от кастета. Его тело заживало не так быстро и не так хорошо. У Обри все еще болел бок. Это мешало ему при ходьбе. Порой ему было трудно даже сидеть. В такие моменты Обри морщился от боли, а перед глазами всплывала полутемная комната, где по его далеко не мускулистому телу гуляли кулаки Харди.

Второго такого избиения Обри не перенес бы. Благодаря тому, что Харди не слишком усердствовал, а Абберлайн, наоборот, проявлял большое усердие, Обри был сейчас жив, о чем он помнил постоянно. Но что это за жизнь, если он разлучен с семьей?

– И как по-твоему, когда все это… вся эта история кончится? – спросил Обри.

Абберлайн поворошил поленья в камине и печально улыбнулся: