Assassin's Creed. Кредо убийцы

– Твои танцы и моя улыбка подобны кролику и бабочке, – сказала она, назвав двух самых почитаемых существ в Китае.

Их высоко ценили, но никогда не ставили одного выше другого. Они были просто разные.

«Она понимает», – подумала Шао Цзюнь и поспешно отвернулась, чтобы никто не увидел ее слез радости.

С тех пор они стали как родные сестры, и сейчас Чжан, пристроившись у нее на плече, как всегда, сказала:

– Рассказывай.

Для Шао Цзюнь рассказывать истории было и удовольствием, и болью, потому что она знала, как знала и Чжан, что с подругой ничего похожего не случится. Бабочка жила в клетке, а кролик гулял на свободе.

Однажды Цзюнь попыталась показать Чжан свой мир. Это было несколько месяцев назад, ночью, до третьей стражи, когда солдаты в Барабанной башне били в тринадцать барабанов и будили двор императора для участия в ежедневной аудиенции. Разумеется, наложниц это не касалось, просыпались евнухи, чиновники и их помощники – все они присутствовали на аудиенции с императором в четыре часа утра, и такие аудиенции повторялись еще дважды в течение дня.

Чжэндэ, разумеется, ненавидел аудиенции. Он предложил проводить одну аудиенцию вечером и завершать ее торжественным ужином. Но похоже, даже император не всегда может делать все, что пожелает. Его предложение вызвало решительные возражения.

Шао Цзюнь знала, что это самое подходящее время улизнуть из дворца незамеченными. Так они с Чжан и сделали. Многие евнухи спали на своих постах, других Цзюнь не составило труда отвлечь или обмануть. Они покинули Запретный город и оказались на улицах Пекина. Чжан была поражена ночным небом, усыпанным звездами, такого чуда она никогда не видела. Если наложницам и позволялось в вечернее время покинуть Запретный город, чтобы принять участие в празднике или по иным делам, свет фонарей всегда затмевал мерцание звезд.

Они торопливо шли по улицам. Цзюнь знала много тайных ходов, но Чжан слишком нервничала и не выказывала особого желания идти по ним, пыльным, оплетенным паутиной. Цзюнь настойчиво звала, обещала помочь ей, но Чжан покраснела и просто сказала:

– Мои ноги.

Цзюнь словно под дых ударили. Она совершенно забыла, зачем наложницам и женщинам высшего сословия бинтовали ноги: чтобы они никогда не могли сбежать с другим мужчиной.

С жалостью она посмотрела на свою подругу, и ее печаль отразилась в красивых глазах Чжан.

Они вернулись во дворец, и никогда больше Цзюнь не предлагала подруге погулять за стенами Запретного города. Но Чжан страстно желала вырваться из своей золотой клетки, если не в реальности, то при помощи приключений Шао Цзюнь, поэтому она и просила ее рассказывать истории.

Цзюнь прислушалась, две другие девочки в их постели крепко спали. Одна даже слегка похрапывала. И Цзюнь зашептала на ухо Чжан.

– Сегодня вечером, – начала Цзюнь, – я выступала в Бао Фан.

– Это там, где леопарды?

Название означало «Квартал леопардов». Чжэндэ приказал построить за пределами Запретного города здание, где содержались экзотические животные, устраивались акробатические и танцевальные представления. Вместе с тем это было идеальное место для подслушивания, но об этом Цзюнь предпочла умолчать, чтобы не подвергать Чжан опасности.

– Нет, сегодня вечером леопардов не было, – сказала Цзюнь. – Но были два льва и семь тигров.

Чжан засмеялась, но тут же закрыла рот рукой.

– И здесь тоже есть семь тигров, – сказала она.

Цзюнь было не до смеха. Самые влиятельные евнухи императора объединились в тайное сообщество, которое они назвали «Восемь тигров». И Чжан правильно заметила: сейчас их осталось семеро. Цзюнь принудили присутствовать на мучительной казни их предводителя – Лю Цзиня.

Чжан ничего этого не знала.

– Да, есть, – мимоходом согласилась Цзюнь и начала подробно рассказывать, какие сильные и красивые эти большие кошки, какая у них удивительная шкура: у львов – желтая, как золото, а у тигров – оранжевая с черными полосами, как страшно они рычали на людей и с каким восторгом и воодушевлением она танцевала на их клетках, куда могла упасть в любое мгновение.

– А что ты делала вчера вечером?

Прошлой ночью Чжан заснула, когда Цзюнь рассказывала ей о том, как Чжэндэ предавался своим любимым развлечениям.

– Но ты ведь уже слышала, – решила Цзюнь немного подразнить свою подругу.

Чжан в шутку хлопнула ее ладошкой:

– Но не все.

– Хорошо. Вчера император снова устроил базар, и на этот раз он изображал простолюдина из Нанкина. Ма Юнчэну он приказал нарядиться крестьянином, выращивающим грибы, Вэй Бин продавал шелк.

Императора Чжэндэ весьма забавляла игра, в которой влиятельные и облеченные властью люди перевоплощались в крестьян и торговцев, а он – в обычного покупателя. Однако, кроме самого императора, никому больше не импонировали их роли, и в особенности «Восьми тиграм».

– А кем был Гао Фэн?

– Он продавал улиток.

Чжан зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить смех. Цзюнь тоже улыбнулась. Действительно, было забавно наблюдать, как высокомерные приближенные императора, скрипя зубами, разыгрывали «представление».

– А ты?

– Я? Я помогала готовить лапшу.