Assassin's Creed. Черный флаг

Я посмотрел на Адевале, в который раз испытав восхищение. Этот человек постоянно оберегал меня от опасностей. В трех переделках я остался жив только благодаря ему. Адевале был самым верным, смышленым и расторопным квартирмейстером, о каком может мечтать любой капитан. Он сумел вырваться из рабства, но был вынужден остерегаться заурядных бунтовщиков вроде Калико Джека, потому что тот, родившись белым, считал себя выше чернокожих. Адевале сумел преодолеть все мерзости, какие устраивала ему поганая жизнь. А уж на что она была щедра, так это на всякие пакости. Во всех плаваниях «Галки» Адевале находился рядом со мной. Он никогда не требовал своего жирного куска добычи. Его интересы оставались скромными, но он, несомненно, заслуживал уважения, достойных средств к существованию, места, где он мог преклонить голову, и сытной еды, приготовленной безносым поваром.

А чем же я платил своему верному другу?

Нескончаемой болтовней об Обсерватории.

– Да ладно тебе, дружище. Когда мы доберемся до древнего сокровища, мы обеспечим себя до конца дней. Все. Каждому на десять жизней хватит.

Адевале кивнул:

– Как скажешь.

«Галка» подошла достаточно близко к «Бродяге», и мы с Робертсом прекрасно видели друг друга.

– Эгей, Робертс! – крикнул я. – Давай встанем на якорь и встретимся на берегу.

– А за тобой хвост, капитан Кенуэй. Интересно, давно ли ты им обзавелся?

Я вырвал из рук Адевале подзорную трубу и полез к «вороньем гнезду», где поднес ее к глазам.

– Как ты думаешь, парень, что это за корабль? – спросил я впередсмотрящего.

Парнишка был совсем молодым. В его возрасте я впервые ступил на борт «Императора».

– Это просто корабль, сэр. Но в здешних водах полно кораблей. Он еще достаточно далеко от нас, и я подумал, что не стоит поднимать тревогу.

Я сложил подзорную трубу и сердито посмотрел на него:

– Значит, ты подумал, что тревогу поднимать не стоит? А ведь это, сынок, не просто корабль. Это «Бенджамин».

Парнишка побледнел:

– Да. Именно «Бенджамин», и капитаном там некто Бенджамин Хорниголд. И если они до сих пор не нагнали нас, то лишь потому, что сами не захотели.

Я стал спускаться. Пока рассматривал в подзорную трубу корабль Бена, я заметил блеск линзы такой же трубы из его корзины впередсмотрящего.

– А теперь, парень, хоть и с запозданием, поднимай тревогу.

– Вижу парус!

Справа по борту, на горизонте, виднелось побережье Кубы. Сзади двигался «Бенджамин». Я сам встал к штурвалу и начал стремительно разворачиваться. Руль недовольно заскрипел, матросы похватались за скобы. Мачты «Галки» качнулись; судно накренилось левым бортом. Мы сделали полный разворот. Мои ребята, ворча и ругаясь, взялись за весла и погребли навстречу «Бенджамину». «Что, Хорниголд, такого от нас ты явно не ожидал?» – мысленно усмехнулся я.

– Капитан, подумай хорошенько о том, что собираешься сделать, – сказал Адевале.

– Адевале, ты-то чего разворчался? Разве не видишь? Бен Хорниголд мчится нас прикончить.

– Это я вижу. Он – предатель и достоин смерти. Но что потом? Ты уверен, что в большей степени заслуживаешь права увидеть Обсерваторию, чем он и его тамплиеры?

– Нет, не уверен. И, честно говоря, мне на это наплевать. Но если у тебя есть замысел получше, давай говори.

– Прекрати сотрудничать с Робертсом, – порывисто произнес Адевале. Он отличался хладнокровием, и такие всплески эмоций бывали у него редко. – Расскажи ассасинам. Приведи их сюда, и пусть они стерегут Обсерваторию.

– Я готов привести их сюда, но только если они согласятся заплатить мне за это кругленькую сумму.

Адевале недовольно засопел и отошел.

«Бенджамин» тоже развернулся. Как оказалось, в намерения Хорниголда не входило сражаться с нами. Его матросы заспешили к мачтам, сворачивая паруса. Появились весла, и корабль Бена заскользил прочь от нас. Начались гонки на веслах. Довольно долго я не слышал ничего, кроме криков их рулевого, скрипа снастей и плеска весел. Я стоял на носу «Галки», Хорниголд – на корме «Бенджамина». Мы молча смотрели друг на друга.

Пока мы состязались в гребле, солнце успело сползти за горизонт, окрасив его в прощальные, оранжевые тона. Через несколько минут начало темнеть. Подул попутный ветер, неся туман в сторону берега. На «Бенджамине» его направление угадали раньше нас. Их судно развернуло паруса, убрало весла и понеслось вперед.

Минут через пятнадцать совсем стемнело. Стена тумана, слабо светящаяся из-за луны, продолжала двигаться к берегу. Этот участок кубинского побережья называли Дьявольским Хребтом. Прибрежные утесы напоминали хребет громадного чудовища.

– Если Хорниголд заманит нас в туман, нам не миновать тяжелого сражения, – предостерег меня Адевале.

Таким и был замысел Бена, но он, будучи опытным моряком, допустил непростительную ошибку. Ветер быстро гнал его корабль к берегу, достигнув которого ветер менял направление, превращая отмели Дьявольского Хребта в лабиринт из непроницаемых слоев тумана и песка.

– Ветер треплет их судно, как игрушечный кораблик, – сказал Адевале.

Я надвинул капюшон.

– Он поможет нам подойти к ним ближе.

– Если при этом и нас не разнесет в щепки, – буркнул Адевале.