Assassin's Creed. Черный флаг

Я понимал: люди, подобные Принсу, были творцами бед и несчастий всех, кто от них зависел. Их жизненные принципы противоречили моим убеждениям и расходились со всем, что мы ценили и отстаивали в Нассау. Мы верили в жизнь и свободу, а не в такое вот… подчинение. Не в эту жизнь-пытку. Медленную смерть.

Я стиснул кулаки.

Кидд достал трубку и закурил. Мы продолжали наблюдать за жизнью плантации.

– Караульные охраняют плантацию по всему ее периметру, – сказал он. – Наверное, у них на случай тревоги есть колокола. Точно. Вон там. Видишь?

– Значит, придется вывести эти колокола из строя, пока не поздно, – задумчиво отозвался я.

Боковым зрением я увидел нечто странное: послюнив большой палец, Кидд начал выковыривать пепел из чашечки трубки. Странным было не это, а его последующее действие. Теперь Кидд обмакивал палец в пепел и натирал веки.

– Здесь полно охраны. У нас не получится незаметно пробраться на плантацию, – сказал он. – Я постараюсь отвлечь внимание охранников на себя. Это даст тебе шанс перерезать им глотки.

Слова его были вполне здравыми, а вот действия… Складным ножичком Кидд чиркнул по пальцу, выдавил несколько капель крови и измазал ими губы. Потом он снял треуголку, развязал ленту, стягивавшую волосы. Волосы он взъерошил так, чтобы они нависали на лицо. Кидд по-кошачьи облизал палец и «помыл» лицо. Наконец он вытащил изо рта и бросил на землю мокрые тряпки, делавшие его щеки круглее, чем есть.

Странности продолжались. Кидд задрал рубашку, под которой у него оказался… корсет. Он развязал тесемки. Корсет тоже полетел на землю. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты. Кидд раздвинул воротник, и я увидел не что иное, как его сиськи.

У меня закружилась голова. Его сиськи? Нет. Ее сиськи. Когда я наконец оторвал глаза от этих сисек и посмотрел на его… на ее лицо, мне стало понятно, что передо мной вовсе не мужчина.

– Значит, тебя зовут совсем не Джеймсом? – спросил я, понимая всю бессмысленность вопроса.

– По большей части нет, – улыбнулась она. – Идем.

Когда она встала, ее осанка разительно изменилась. До этого она двигалась и вообще вела себя как мужчина. Сейчас я видел перед собой женщину. Это было столь же очевидно, как бугорки ее сисек под рубашкой.

Она спускалась по склону, идя к забору, что окружал плантацию. Я поспешил следом.

– Ну и ну, черт побери. Как получилось, что ты – женщина?

– Эдвард, неужели это требует объяснений? У меня здесь дело. Изумляться будешь потом. Я предоставлю тебе такую возможность.

Не скажу, чтобы я был слишком уж изумлен. По правде говоря, я вполне понимал, что вынуждало ее одеваться и вести себя по-мужски. Моряки не потерпели бы женщину на борту корабля. У них полно предрассудков на сей счет. Если женщине хотелось пожить жизнью моряка, она поневоле должна была преобразиться в мужчину.

Задумавшись об этом, я воочию увидел всю жуткую оборотную сторону подобной двойной жизни. Какой же смелостью должна была обладать эта женщина, чтобы жить и действовать в обличье Джеймса Кидда. Мне, дорогая, в жизни встречалось немало удивительных людей. Были среди них хорошие, были и плохие. А в основном – смесь плохого и хорошего, поскольку так устроено большинство людей. Но если кого и брать за образец для подражания, я бы очень хотел, чтобы ты выбрала ее. Эту женщину звали Мэри Рид. Знаю: ты не забудешь ее имени. Женщины храбрее я никогда не встречал.

40

Пока я ждал Мэри, прячась возле ворот, мне удалось подслушать разговор караульных. Значит, Торрес сумел улизнуть. «Интересно», – подумал я. А Принс, испугавшись за свою шкуру, спрятался на плантации. Хорошо. Будем надеяться, что цепкие ледяные пальцы страха крепко сожмут его глотку. Будем надеяться, что страх лишит его сна. Мне не терпелось заглянуть ему в глаза перед тем, как убить.

Но вначале нужно проникнуть на плантацию. И здесь мне требовалась помощь…

В этот момент появилась Мэри. Надо отдать ей должное, актрисой она была превосходной. Бог знает сколько времени она убеждала всех нас, что она мужчина. Теперь она предстала в новой роли, связанной уже не со сменой пола, а со своим якобы плачевным состоянием. Она быстро сумела убедить караульных, что нуждается в срочной помощи. И поди раскуси ее обман!

– Не подходить! – рявкнул солдат у ворот.

– Умоляю, помогите. В меня стреляли, – срывающимся голосом произнесла Мэри. – Я нуждаюсь в помощи.

– Боже милостивый! Филипс, посмотри на нее. Она же едва на ногах стоит.

Солдат, произнесший эти слова, был отзывчивее. Он распахнул перед Мэри ворота плантации.

– Сэр. Мне совсем плохо. Я боюсь потерять сознание, – прошептала она.

Сострадательный караульный протянул ей руку, помогая войти внутрь.

– Да благословит вас Господь, парни.

Хромая, Мэри сделала несколько шагов. Створки ворот закрылись. Видеть ее действий я, естественно, не мог, зато слышал все прекрасно. Шелест пружины клинка, звуки его глухих ударов, негромкие предсмертные стоны караульных и, наконец, стук упавших тел.