Ассасин

Мартин стоял, не шевелясь, только слегка подался вперед, когда ему вдруг показалось, что узнает того, кто возглавлял кавалькаду тамплиеров. Конечно, все они были одеты одинаково – кольчуги, белые котты и плащи, лица скрывались под стальными шлемами-топхельмами с прорезями для глаз, – но Мартин обратил внимание на коня предводителя. Таких высоких коней с белыми до колен ногами и широкими полосами на морде разводили в усадьбе Незерби де Ринелей. И, как припоминал Мартин, маршал ездил на одном из незербийских скакунов. Но полно! Лошади подобной масти могут быть и у иных храмовников, а Уильям де Шампер слишком горд и непримирим к иноверцам, чтобы лично прибыть на поклон к Старцу Горы.

И все же…

Когда тамплиеры въехали в ворота окружавших гору Аль-Кахва нижних укреплений, возглавлявший кавалькаду рыцарь спешился и неторопливо снял шлем. Длинные гладкие волосы упали ему на плечи, когда он стянул кольчужную сетку, а потом поднял голову и поглядел на ряды ассасинов, замерших на скалах над ущельем. Теперь ошибки быть не могло. Уильям де Шампер! Гордый храмовник и преследователь Мартина. Здесь?! У ассасинов?!

Остальных рыцарей Мартин не знал. Сверху ему было видно, как Далиль учтивым жестом пригласил гостей следовать за собой, и они скрылись в проходе в пещеру, откуда начиналось восхождение в неприступную крепость Аль-Кахв.

– Этот Старец Горы каждый раз карабкается на такую высоту? – довольно громко спросил храмовник-венгр Ласло Фаркаш, переставляя ноги, обутые в кольчатые чулки-башмаки, с одной выбитой в скальном проходе ступени на другую.

Уильям не ответил и повернулся к другому их рыцарюспутнику:

– Вы что-то притихли, мессир Юг.

Этот тамплиер из Анжу явно был поражен тем, что видел.

– Как здесь тихо! – негромко, в отличие от Фаркаша, произнес Юг де Мортэн, озираясь по сторонам. – Какая зловещая тишина!

Впереди был освещенный факелом проход, а за ним – целый лабиринт из запутанных ходов и закоулков, и на всем протяжении пути стояли стражники-ассасины, безмолвные, как статуи. Их количество явно произвело на анжуйца впечатление.

– А вы заметили, мессиры, сколько их было, когда мы подъезжали к логову Синана? Их довольно много, но они, будто зловещие духи этих мест, не издают ни единого звука.

Уильяму было странно слышать приглушенный голос обычно храброго и решительного собрата по ордену. Шампер и выбрал этого анжуйца в сопровождающие, зная его невозмутимость и умение все трезво взвешивать, не поддаваясь страстям. Но, похоже, замок ассасинов произвел впечатление даже на Юга де Мортэна. Не говоря уже об их спутниках, воинах, сержантах и сервиентах, какие поднимались следом за рыцарями, не отставая друг от друга ни на шаг, как будто опасались любой тени в этом жерле горы. А ведь Аль-Кахв даже не Масиаф, превосходящий величием и размерами эту «пещеру» в скале.

– Старец Горы Синан знал, что делал, устраивая нам такую встречу, – пояснил спутникам маршал. – Но должен вас успокоить, друзья: особых воинских сил у Синана нет. Он не в состоянии завоевать ни единой крепости или плодородной равнины, а пользуется лишь несколькими крепостями среди каменистых горных владений, на которые никто не претендует. Некогда его предшественнику удалось выкупить этот край у королевы Медисанды Иерусалимской, когда та нуждалась в средствах. Сам же Синан… О, деньги у него имеются. И на эти деньги он содержит кучку своих ассасинов.

– И все же Старца Горы все опасаются!

– Это так, – кивнул Шампер. – Главу ассасинов опасаются, но не как достойного противника, а как отца убийц-исмаилитов, которые прославились в этом ремесле больше, чем кто-либо другой. По приказу своего имама они готовы убить любого. Так они устраняли своих соперников-суннитов, убивая их предводителей, причем не всегда тайно, а чаще на глазах у как можно большего числа свидетелей. Этими прилюдными казнями они добивались того, что хотели, – ужасающего кровавого зрелища, смертельного ужаса. Вот это и пугает всех – внезапная смерть, которая преследует намеченную жертву, словно рок. Ну, прибавьте к этому таинственность, которой окружили себя ассасины и их глава. Тайна всегда порождает страх. Увы, люди верят не тому, что для них привычно и обыденно, а ищут скрытый магический смысл в необъяснимом. Имам это понимает и вовсю пользуется. Кстати, слово «имам» с арабского переводится как «стоящий впереди», то есть предводитель. Но исмаилиты предпочитают использовать это звание в религиозном смысле. Для них это глас Аллаха на земле.