Асканио

– Держите-ка, госпожа Перрина! – воскликнул Асканио, отдавая дуэнье шкатулку с драгоценностями, которые он так и не показал Коломбо. – Мы с мадемуазель Коломбой решили, что вам лучше самой выбрать себе вещицу по вкусу. А завтра я приду за остальными.

И он, сияя от радости, быстро ушел, бросив Коломбо на прощание взгляд, говорящий о многом.

Коломба скрестила на груди руки, будто ограждая счастье, наполнявшее ее душу, и замерла на месте. А в это время госпожа Перрина перебирала чудесные вещицы, принесенные Асканио.

Увы! Жестоко было пробуждение бедной девушки от сладостных грез.

Перед ней вдруг появилась какая-то женщина, сопровождаемая одним из слуг прево.

– Его сиятельство граф д'Орбек изволит приехать послезавтра, – сказала незнакомка, – и он приказал мне с нынешнего дня прислуживать вам, сударыня. Я знаю, что сейчас носят при дворе, я покажу вам новые, красивые фасоны платьев, а господин граф и мессер прево велели мне сшить вам, сударыня, великолепнейший наряд из парчи, ибо ее высочество герцогиня д'Этамп намерена представить вас, сударыня, королеве в день отъезда ее величества в Сен-Жермен – другими словами, через четыре дня.

Читатель поймет, какое ужасное впечатление произвели на Коломбу обе эти новости после сцены, которую мы только что описали.

Глава 19. Любовь – мечта

На следующий день, как только рассвело, Асканио, решившийся вверить свою судьбу учителю, пошел в литейную мастерскую, где по утрам работал Челлини. Он собрался было постучать в дверь комнаты, которую Бенвенуто называл своей кельей, когда услышал голосок Скоццоне. Подумав, что она позирует учителю, он скромно удалился, решив прийти попозже. В ожидании юноша прохаживался по саду Большого Нельского замка и раздумывал о том, что он скажет Челлини и что, по всей вероятности, ответит ему Челлини.

А между тем Скоццоне вовсе не позировала. Она еще ни разу не была в келье Бенвенуто, куда ваятель никого не впускал, – а это разжигало любопытство Катерины; он даже сердился, если кто-нибудь нарушал его покой. Поэтому-то маэстро Бенвенуто разгневался, когда, обернувшись, увидел, что сзади него стоит Катерина, широко открыв от удивления свои и без того большие глаза. Впрочем, любопытство незваной гостьи было не вполне удовлетворено. Несколько рисунков на стене, зеленая занавеска на окне, начатая статуя Гебы и набор инструментов для лепки – вот и все, что было в комнате.

– Что тебе нужно, змееныш? Зачем ты сюда явилась? Боже милосердный! Ты меня и в аду будешь преследовать! – разразился Бенвенуто, увидев Катерину.

– Увы, учитель, – произнесла Скоццоне вкрадчивым голоском, – право же, я не змея. Признаюсь, я охотно последовала бы за вами в ад, лишь бы нам никогда не разлучаться. Сюда же я пришла потому, что только тут и поговоришь с вами тайком.

– Хорошо, да поторапливайся! Что тебе надо?

– Ах боже мой! – воскликнула Скоццоне, заметив начатую статую. – Какое дивное лицо, Бенвенуто! Это ваша Геба… Я и не думала, что работа так подвинулась. До чего же она хороша!

– Не правда ли? – спросил Бенвенуто.

– О да, дивно хороша! И я теперь понимаю, почему вы не хотели, чтобы я позировала. Но кто же эта натурщица, а? – с тревогой спросила Скоццоне. – Ведь ни одна женщина не входила к вам и не выходила отсюда.

– Замолчи! Послушай, милая крошка, разве ты пришла потолковать о скульптуре?

– Нет, учитель, я пришла потолковать о нашем Паголо. Так вот, я послушалась вас, Бенвенуто: вчера вечером, когда вы ушли, он начал разглагольствовать о своей вечной любви, и по вашему приказу я выслушала его.

– Ах, вот как! Предатель! Что же он тебе говорил?