Асгард — город богов

В полутьме кафе, под резкие аккорды, доносившиеся из телевизионного приёмника, она рассказала все без моих деликатных напоминаний и намёков.

Брусникин Александр Николаевич. Так звали се родного дядю. Он был одинок. Она ездила к нему в гости ещё школьницей, помогала, иногда читала его книги. Он показывал ей свои записи, дневники, словно предчувствуя неладное. От него она узнала об Асгарде и альвах. Она увидела меня, услышала и сразу поняла; я похож на её дядю, даже очень, и внешне тоже. Почти копия. Редкостное совпадение.

— У меня было такое ощущение, что это он говорит, понимаете? — Так она выразила эту мысль, и мне стало не по себе уже через несколько минут.

Потому что человека этого нет.

Брусникин погиб во время перестрелки с рецидивистами. Его машина оказалась между ними и патрулём. И когда патрульная машина стала настигать их, они открыли пальбу. События происходили вечером.

— Понимаете, он наклонился, щекой прижался к рулевому колесу, и пуля прошила его, и вышла в пластмассу сигнальной кнопки, в самую середину её. А он мне рассказывал, что рулевое колесо его машины необычное. Он заказал его по своему эскизу. Оно сделано было в форме кельтского креста. Это круг и четыре луча особой формы. Он объяснял, зачем это, но я плохо помню… Не то амулет, не то память о каком-то событии, связанном с таким крестом. Ну вот. Я не хотела говорить этого, но почему-то решилась. Это важно для вас?

— Не знаю, не знаю, что и сказать. Когда это произошло?

— В семьдесят третьем.

— А месяц помните?

— Да. В сентябре.

— В сентябре! — невольно воскликнул я. — В конце месяца?

— Да, пожалуй, а точнее, во второй половине. Если это так важно, могу назвать число: девятнадцатого сентября. Вы чем-то взволнованы?..

— Да, простите меня, ради бога. Я сам заставил вас рассказать об этом… но ещё один вопрос, когда, во сколько часов вечера это случилось?

— По-моему, около восьми часов вечера. А может быть, около девяти, точно сказать не могу.

— Видите ли,сказал я,в том же году, и в тот же день того же месяца, разве лишь тремя часами раньше мне было очень плохо. Очень!

Она молча кивнула, словно ждала от меня именно этого странного признания, и я рассказал ей, как тонул у дикого пляжа, как прощался с жизнью, как перенёсся в другой мир, в Город света. Ну и как после этого у меня и на Земле пошло все иначе: асы, альвы, ваны, древо мира, роща Гласир… Это все, равно, что жить внутри сказки, и конца этому не предвидится.

— Он тоже был таким. Рассказывал мне о Шамбале, о шамбалитах, об Агарти, столице Шамбалы. Он повторял, что Агарти — это и есть другое название Асгарда. Скандинавские мифы говорят о самой таинственной стране нашей планеты — Шамбале, а страна эта где-то в горах Тибета. Она помнила, что Брусникин рассказывал о немецком инженере и его супруге, с которыми приключилось вот что: они прогуливались, как вдруг налетела буря с мокрым снегом, в тридцати метрах от них появился четырехметровый светящийся шар, он приблизился и окутал их. Они оказались внутри этого шара, в облаке яркого света, но не ощущали тепла.

— Он считал это проявлением сил Шамбалы. Это не летающий объект и не шаровая молния. Воплощение света Агарти.

— В Асгарде свет золотистый. А в этом облаке?

— Да, я вспоминаю: тёплый золотистый свет, и эта немецкая чета как бы ожидала тепла, но его не было. Помню, когда это случилось — в тысяча девятьсот четвёртом году. Очень давно. Вы верите в Шамбалу?

— Милая Вера, я не могу, к сожалению, верить во все сразу. Туда, далеко в горы, бежали от всяких нашествий или просто переселялись потомки парфян и древних иранцев, то есть ариев. Они принесли с собой сказания. Так Асгард стал называться Агарти. Обещаю как-нибудь рассказать вам об этом подробнее.

Сегодня утром, перед отъездом в Симферополь, она проходила мимо моей временной обители и услышала громкий разговор двух бабусь:

— Уехал сегодня один, так надо же, оставил привязанную птицу на балконе, меня уборщица зовёт, я как увидела, ну, думаю, надо её освободить. Пошла, а это чайка, здоровущая, злая такая, не подступишься.

— Ну и что же?

— Ничего. С ним второй жилец, уехал тоже, но, поди, вернётся. Только сосед сказал: уберите эту птицу, у меня жена больная, давление, а она кричит, крыльями хлопает, что делать, Степановна?

Вера подошла к ним, сказала:

— Я птицу могу взять к себе.