Арысь-поле

Минут пять они ехали молча. Аня думала, что дома гораздо лучше и привычнее, чем в какой-то неизвестной «конторе»…

— Ань, — Вадим прервал ее радостные мысли, — ты извини, конечно, но опять спрошу, что ты теперь обо всем этом думаешь?

…Блин, оказывается, он помнит каждую мою фразу, даже самую дурацкую!.. Ну, как так можно, ведь кроме глупостей, я еще ничего не сказала?.. А он все помнит… На языке опять крутились близнецы-браться «не знаю» и «ничего», но Ане стало стыдно отвечать так.

— Я думаю… — начала она, — что жизнь такая клёвая штука, потому что мы не все про нее знаем, правда? — она замерла, ожидая реакции.

— Правда. Поэтому одни решают теорему Ферми, другие открывают новые лекарства от новых болезней, а третьи выясняют, что будет, если смешать с литром водки не один литр пива, а, например, два.

Аня засмеялась не столько шутке, сколько тому, что она сумела поддержать разговор, и ее ответ попал в нужную струю.

— И как же нам искать Настю? — вновь перешел к вопросам Вадим, но решил и сам предлагать версии, — Лена, похоже, знает, где ее искать — они ходят друг за другом.

— Может, у нас с Катькой что-нибудь получится?

— Каким образом?

— Не знаю, но Лена же говорила, что она — огонь, а я — вода. Может, огонь и вода нам помогут? Ты прикинь, вчера мы зашли в «Наутилус»… это днем, — спохватилась Аня, — когда ты звонил, мы, правда, уже дома были…

— Да верю я тебе, чудо мое, — засмеялся Вадим. Для него это являлось дежурной фразой — именно так он обращался к своим молодым фармацевтам, но Аня покраснела, и мысль сбилась.

— Короче, все рыбы кучковались под нашим столиком… прикол, да?

— Прикол, — согласился Вадим, — только, кто бы объяснил, как все это можно использовать?.. — они уже подъехали к дому Вадима и остановились.

— Мне подняться или не надо? — спросила Аня, глядя в сторону, — я могу поехать домой.

— Не дури. Идем.

— Как скажешь, — Аня вышла из машины, сумбурно соображая, хорошо все складывается или плохо. …Нельзя же сразу общаться так много, а то он быстро поймет, что мы не пара… а мы и есть не пара!.. Это все Катька придумала!.. Дура!.. И мне голову забила!..

Дома Вадим сразу попытался снять окровавленные джинсы.

— Блин, прилипли…

— Больно? — Аня присела на корточки, сквозь дыру в материи разглядывая рану.

— Ерунда. Вот, грудь чего-то… ну, не ожидал я, что еще второй выскочит!.. Я ж в молодости спортсмен был, а тут…

Аня поднялась и вдруг положила руки ему на плечи. Вадим чувствовал себя совершенно по-дурацки, одной рукой поддерживая спущенные джинсы, а другой, обнимая девушку, но окончательно его сразила фраза, которую она произнесла потом — фраза совершенно не свойственная ей, ни по форме, ни по содержанию. Наверное, это были эмоции, копившиеся не только в ней, но и в десятках поколений ее предков.

— Хочешь, я буду зализывать твои раны?.. — похоже, она и сама удивилась, потому что покраснела второй раз за сегодняшний день; убрала руки, засуетилась, снова присела, — надо отмочить в воде — в кино так делали, я видела.

— Не надо ничего отмачивать, — Вадим погладил свободной рукой ее склоненную голову, и резко рванул штанину вниз; сморщился, но дело было сделано.

— У тебя перекись есть? — Аня ноготком сбросила прилипшую былинку, — и бинт нужен.

— Блин, на работе полный склад, — Вадим засмеялся, — а дома нету — они мне там надоели.

— Я схожу в аптеку? — Аня поднялась.

— Ну, если не трудно, а то мне самому как-то… — он поморщился, согнув ногу, — глубокая, зараза. Ключ возьми, чтоб я не бегал; денег я сейчас тебе дам.

— Да это же копейки…

— Это копейки. А есть мы что будем? — Вадим посмотрел на часы, — холодильник у меня пустой, а время — второй час.

— А в твою контору мы не поедем?

— Какая контора? Завтра встанем и двинем, прямо с утра.

— Встанем и двинем? — переспросила Аня.

— Да, а ты что-то имеешь против?

— Вообще-то, нет… но, вроде, собирались, а получается… — она чувствовала, что говорит несусветные глупости, но она ведь никогда не была в ситуации, когда предлагают, а не заставляют.

— Хорошо, — Вадим отвернулся, — можешь в аптеку не ходить, поскольку это не входит в твои должностные обязанности, — его поза выглядела такой обиженной, что Аня решила — если немедленно не исправить положение, не будет, ни работы, ни… ничего не будет!

— Прости, — она обняла Вадима, прижалась всем телом, — я ж говорила, что дура, — прильнула к его губам, разжимая их языком.

Когда она отстранилась, успокаивая неровное дыхание, Вадим улыбнулся.

— Ты не дура, но все-таки чуть-чуть сумасшедшая.

— Это очень плохо? — Аня поняла, что гроза миновала, но все равно стыдливо потупила глаза.

— Нет. Как говорят на вашем языке — это «прикольно».