Арысь-поле

— Позвони, пожалуйста… Ведь человек погибает, какая же ты есть, Катька!..

Катя не успевала поражаться смене Юлиных настроений, но, тем не менее, принесла мобильник и набрала номер.

— Слав, привет. Это Катя, помнишь такую?

Голос на другом конце был настолько деловым, что, если б не Юлины умоляющие глаза, она б, наверное, не стала с ним разговаривать. Правда, потом он извинился; сказал, что у него совещание и лучше перезвонить вечером, но Катя решила, что он назовут несколько цифр, с совещанием ничего не случится, а перезванивать она не будет никуда. Собственно, не такой уж он и принц, чтоб звонить ему первой, если перед тем целую неделю от него не было, ни слуху, ни духу.

— На, — отключившись, Катя протянула бумажку, — это домашний. Мобильный он не помнит, а смотреть ему некогда — он, блин, заседает. Но дома Вадима сейчас все равно нет… так, дальше-то что, расскажи. Ты Игорька там так и оставила?

— Ты что?! Я довела его до дороги, поймала «тачку», привезла к маме, познакомилась с ней! Мы кофе пили!..

— Да ты что?! И как?..

— Нормальная тетка. Мы когда доехали, он очень не хотел, чтоб я с ним поднималась. А мне ж, сама знаешь, жуть, как интересно. Я ему объяснила, что на четвертый этаж сам он не дойдет без посторонней помощи, и мы пошли. Соседи, наверное, думали, что он пьяный в стельку — на мне висит, ноги заплетаются, голова болтается… Короче, ладно, дошли. Я звоню в дверь — смелая такая стала, — она засмеялась, — а что? Я ж не трахаться пришла и не замуж выходить — я больного доставила; на улице, можно сказать, подобрала.

Открывает, значит, эдакий колобок в бигудях и смотрит на меня. Игорек рядом — пыжится; пытается, вроде, прямо стоять и даже улыбаться. Мне так не улыбался, а тут губки дует, — она попыталась скопировать его. Видно было, что знакомство с Игоревой матерью — самое значительное, что произошло за сегодняшний день; пожалуй, даже значительней встречи с самим Игорем, — а я говорю, вот, значит, сыну вашему помогаю, а то ему совсем похреновело, и начала пургу гнать про пользу прогулок на свежем воздухе и тэдэ. Вижу, она молчит. Пора уходить, думаю — посмотрели друг на друга и ладно, для первого-то раза, а она возьми, да скажи: — Вы, наверное, Юля? Проходите. Я и офигела. Выходит, он маме про меня рассказывал — то есть, я почти на легальном положении, прикинь, да! Завели мы Игоря в комнату, уложили; он глаза закрыл, и все. Не поймешь, короче, спит или нет, а маман меня на кухню заводит и спрашивает, буду ли я кофе. Ну, ты ж знаешь, кофе я буду всегда и по любому поводу. Короче, рассказала она мне про его жену. Знаешь, я — стерва, а та, просто сука. Человек только две недели болеет, а она ему уже инвалидность оформлять пытается, чтоб, значит, еще деньги получать (это маман его сказала), а домой, между прочим, забирать не хочет — говорит, ушел, так ушел.

— А ты б забрала? — вдруг спросила Катя, и Юля растерялась.

— Я?.. Но я ведь, и не жена, и инвалидность не оформляю… — ответ был понятным, и вполне удовлетворил Катю — зная Юлю, другого она не ожидала, несмотря на высокопарные речи, — короче, расстались мы почти подругами; она, и телефон написала, и сказала, чтоб заходила, и, вообще, рассыпалась — какая я хорошая и красивая. Я уж не стала ей напоминать, как она посылала меня по тому телефону и велела забыть тот номер…

— Значит, вхождение в семью состоялось?

— Да, только, на фиг оно мне, такое вхождение. Вот, если Игорь выкарабкается, тогда и будет «вхождение». А сейчас, я что, совсем дура? Ну, раз я его привела; ну, два… так, что ж мне теперь, всю жизнь за ним горшки выносить? Я еще молодая — у меня своя жизнь есть…

— А любовь?..

— Слушай, хватит подкалывать! Уж, кто б про любовь заливал! — взяв телефон, она все-таки набрала номер, но никто не ответил, — блин, и где он шляется?.. А давай съездим к нему!

— Куда? На работу?.. Думаешь, я знаю, где его контора?

— А эта шлюшка — Анька, небось, знает. Может, ее поищем?

— Угомонись, — Катя вышла и тут же вернулась с сигаретами, — пойдем лучше, покурим.

— Не могу я угомониться! Мне надо что-то делать, делать, делать… — сжав кулачки, Юля воспроизвела движения паровозных шатунов.

— Может, ванну примешь? Остынешь, а? — Катя вдруг ни с того ни с сего вспомнила о ее, трехдневной давности, водобоязни и рассмеялась.

— Ты чего?.. — Юля обиженно покрутила пальцем у виска, — это только в смирительной рубашке. Душ я, правда, уже принимаю, посуду мою, но в ванну так и не могу залезть — боюсь, хоть убей! Вот, ведь дурацкий сон, а какие последствия… — она переключилась на новую тему, забыв, и про Игоря, и про такой нужнейший пять минут назад, звонок Вадиму.

— Закрой, пожалуйста, дверь в комнату — на балкон идти неохота, — Катя закурила, выпуская дым в открытое окно, но ветерок предательски возвращал его обратно. Она смотрела на небо, все гуще затягиваемое облаками, и думала, что, если это просто передышка в жаре, то хорошо, а если уже осень с ее слякотью, опадающими листьями, а, главное, началом нового учебного года, то плохо…

* * *