Артур Конан Дойл

Дом в Уиндлшеме представлял собой в микрокосме то, что происходило повсюду. Первым ушел на войну Малкольм Лекки, и Джин, так его любившая, пять месяцев не имела о нем никаких вестей, пока не пришло сообщение о его гибели. «Храни вас Бог, — писал им Кингсли в то время, — неизвестность, должно быть, так томительна».

Лили Лоудер-Симондз, ближайшая подруга Джин, жившая в Уиндлшеме, потеряла на Ипре трех братьев. Четвертый ее брат был ранен и попал в плен. Оскар Хорнунг, единственный сын Конни и Вилли, вскоре погиб там же. То же и Алекс Форбс, племянник Конан Дойла со стороны жены.

А Лотти, любимая сестра Лотти, которую шестнадцать лет назад провожали они в Индию, что сталось с ней?

Лотти с дочерью Клэр жила теперь у матушки в Йоркшире. Она надеялась вскорости поступить на работу во французский Красный Крест. Скупая записка известила ее брата о том, что его зять, то есть муж Лотти, майор инженерных войск Лесли Олдхэм был убит в свой первый же день в окопах.

Вот события 1915 года, и сердце Конан Дойла обливалось кровью, когда он писал «Лишь время лечит раны», но что можно было еще добавить? Смерть пока щадила Кингсли и Иннеса, которыми он гордился больше всего. Кингсли возвратился из Египта и, получив офицерский чин, обучался гранатометанию в Линдхерсте перед отправкой на Западный фронт.

А полковник Иннес Дойл даже на фронте, где наконец нашли применение его организаторские способности, всегда оставался все тем же Иннесом. В поисках прототипа лорда Джона Рокстона не нужно ходить слишком далеко.

«Необычайно погожие деньки, — писал Иннес 11 февраля после тяжелейшего обстрела, — здорово оживили все в наших местах. И это навело меня на одну мысль…» И, как бы извиняясь, он продолжал: «Если со мной что-нибудь стрясется…»

Он объяснял, что следует сделать для его жены и маленького сына, живших у брата в Уиндлшеме, а затем спешно замял эту тему, чтобы рассказать, какие любопытные условия на его участке фронта. Незадолго до того как Иннес написал это письмо, Конан Дойлу пришлось перенести еще один тяжелый удар. Лили Лоудер-Симондз скоропостижно скончалась.

Кошмар расползался все шире, пушки загрохотали в Вердене. Конан Дойл, взвесив все «за» и «против», уже склонялся к определенному выводу.

Задолго до смерти Лили Лоудер-Симондз обрела способность к автоматическому письму. «То есть, — как объяснил Конан Дойл, — некоторая сила водит ее рукой и записывает то, что предположительно исходит от мертвых».

Долгое время наблюдая за этим феноменом, он все же не мог в него до конца поверить. «К автоматическому письму, — говорил он, — следует относиться всегда очень осторожно, чтобы не поддаться заблуждению. Ведь нельзя утверждать, что она не черпает все это безотчетно из глубин собственного сознания».

Лили Лоудер-Симондз потеряла троих братьев и друга — Малкольма Лекки. Послания исходили предположительно от одного из этих четырех юношей, и некоторые оказались вполне достоверными. «Сообщения были переполнены военными подробностями, которые девушка знать не могла. Один из братьев сообщил, что встретил бельгийца, и назвал его имя, и мы выяснили, что все так и было». Но, с другой стороны, было много неточностей. Конечно, все это производило на Конан Дойла некоторое впечатление, но не более того — он еще не сделал следующего решительного шага.

И тут случилось нечто особенное. Он сам получил послание. «Наконец меня оставили сомнения».

Послание было от Малкольма Лекки, в нем содержался намек на нечто сугубо личное, что знать могли только он сам и Малкольм. В этом он увидел объективное доказательство, которое искал почти тридцать лет.

В «Новом откровении», написанном два года спустя, он говорит об этом феномене: