Артем

…Если вы хотите, чтобы городское хозяйство велось в ваших интересах, а не в интересах богатых классов, как это было до сих пор, чтобы ваши окраины, где вы задыхаетесь в пыли или тонете в грязи, были так же благоустроены, как центр, чтобы болезни и эпидемии перестали опустошать ваши ряды и убивать ваших детей… Если вы хотите, чтобы уничтожены были бесконечные хвосты у лавок, отнимающие у вас силы и здоровье, и чтобы каждому жителю была обеспечена равная доля всех необходимых продуктов… если вы хотите, наконец, чтобы старый враждебный народу характер полиции был окончательно уничтожен и создана общественная милиция, если вы хотите этого, то голосуйте за № 3, список социал-демократов большевиков!..»

«Бабушка русской революции»

Почувствовав ослабление своего влияния на массы трудящихся в городе, эсеры и меньшевики решили противопоставить растущей популярности Артема какого-либо из крупных деятелей своих партий. Так была выписана в Харьков престарелая Брешко-Брешковская, один из лидеров партии эсеров. «Бабушкой русской революции» называли обыватели, мелкие буржуа эту эсеровскую знаменитость.

Брешковская выступала на заседании эсеро-меньшевистского Совета. В таком обществе ее нападки на большевиков, естественно, не вызывали особых возражений. Но совсем другая ситуация возникла, когда «бабушку» привезли на митинг в заводской Петинский район. Не успела старая эсеровская матрона бросить ком грязи в сторону Ленина, как из толпы послышались возмущенные крики:

— Долой с трибуны! Довольно клеветы и лжи! Брешковская, хватит брехать!

Упорная Брешко-Брешковская продолжала что-то лепетать, но ее уже никто не слушал, и «внучки» были вынуждены свести с трибуны свою «бабушку».

На помост для ответного слова эсеровской гастролерше поднялся Артем.

— Дорогие товарищи! Вы только что с возмущением отвергли наглую клевету в адрес Ленина. Эти наветы позволил себе произнести не черносотенец, а человек, который долгие годы называл себя революционером. Позор таким людям, невзирая на их седины, позор их партии, принесшей неисчислимый вред делу революции!

Мы хотим ясности прежде всего. Меньшевики и так называемые социалисты-революционеры, те, которые представлены авксентьевыми, брешко-брешковскими, черновыми, керенскими и Скобелевыми, — это как раз те, которые отказывают крестьянским комитетам в праве владеть землею, это те, которые сохраняют у власти старую, не выбранную народом контрреволюционную бюрократию, это те, кто передает власть злейшим врагам народа — помещикам и крупному капиталу, это те, от чьего имени и по чьему поручению посылаются карательные экспедиции для разгрома рабочих в различные округа России, это те, кто вводит каторжный режим для борцов за свободу.

Долой же маски! Не надо маскарадов. Вы не наш товарищ, госпожа Брешковская, позволившая брызгать ядовитой слюной против Ленина и большевиков, истинных защитников народа. Пусть долго живет на радость и счастье трудового народа наш Владимир Ильич Ленин, пусть живет и ведет к победе многострадальный рабочий класс России и трудовое крестьянство наша партия большевиков!

Артем закончил свою речь, его подхватили с трибуны и стали высоко подбрасывать в синее южное небо. Рабочие горячо одобряли выступление Артема.

Так встречали руководителя харьковских большевиков в заводском районе. В целом же по городу в результате травли и гонений влияние большевиков было еще не столь значительным. Это показали, в частности, итоги выборов в думу. Наибольшее число мест в думе получили эсеры — 54. Кадеты — 16. Меньшевики в блоке с бундовцами и польскими социалистами — 13. Большевиков было избрано всего лишь 11. Обсудив результаты выборов в думу, Харьковский комитет решил, что, находясь в меньшинстве, нет смысла входить в думу, чтобы не сеять иллюзий сотрудничества с соглашательскими партиями. От работы же в комиссиях думы по конкретным хозяйственным вопросам большевики не отказывались.

Артем, выросший за прошедшие годы в крупного партийного деятеля, не потерял вкуса к работе агитатора-массовика. Он практиковал свои, артемовские методы проведения митингов. В часы скопления народа на окраине города после рабочего дня или в праздники во время гуляний Артем с группой товарищей в три-пять человек появлялся на улице.

Где-либо в удобном месте, на перекрестке ли или в сквере, гуляющие с Артемом друзья останавливались, и между ними начиналась беседа на актуальную политическую тему; разговор шел не в полутонах, а громко, чтобы его слышали прохожие. Люди, заинтересованные тем, что говорит этот располагающий своей внешностью к доверию человек в праздничном костюме рабочего, останавливались и прислушивались. Откуда-то появлялась табуретка, или же Артем взбирался на упор телеграфного столба, и начинался настоящий митинг. Иногда находились оппоненты, завязывался азартный спор. Задавались многочисленные вопросы.