Артефакт (Испепеляющий разум)

Включился экран монитора, заливая приглушенным оранжевым светом каюту Селлерса, стены которой были занавешены плотными портьерами. На крюке висел скафандр, приведенный в полную готовность. Над изголовьем кровати красовались картины, собранные на всех планетах Конфедерации. Бластер, отполированный до блеска ладонью Селлерса, лежал под рукой на столике коммуникатора.

На экране возникла надпись: «Приложите ладонь к сканеру». Селлерс вытянул руку и прикоснулся к чувствительной пластине; в тот же миг на мониторе вспыхнули буквы, казавшиеся очень яркими в темноте. Краткое емкое послание, ни одного лишнего слова — работа настоящего профессионала.

Монитор угас, и каюта вновь погрузилась во тьму. Селлерс опустился на кровать. Вокруг чуть слышно гудели механизмы «Охотника», который мчался сквозь пустоту во главе наспех собранного арпеджианского флота, готовившегося к подпространственному прыжку.

— Итак, — пробормотал Селлерс, — Карраско играет в космические войны, экипаж разделился на враждующие группировки, дипломаты перессорились, Нгоро ликвидирован. На сей раз они от меня не уйдут — ни Карраско, ни Архон с его красавицей дочерью. И я заполучу прибор, который сделает меня неуязвимым. У них всего лишь один корабль против всего моего флота. Мы повторим сценарий битвы у Арпеджио, сойдемся в схватке за бесценный приз. Вы уже проиграли, Карраско. Вам конец.

«Прибор окажется в моих руках. А с ним и все человечество».

15

Соломон остановился в туннеле мостика и глубоко вздохнул. Миновав люк, он взял кружку, сунул ее в диспенсер и опустился в кресло. Судя по показаниям приборов, все системы работали нормально.

— Боз, вы наблюдали за похоронами. Кто-нибудь из подозреваемых выдал себя?

— Никто, капитан.

Соломон помассировал лоб. Его надежды рухнули. До сих пор он не сомневался, что чувствительные датчики корабля обнаружат отклонения в поведении кого-нибудь из присутствовавших на церемонии.

— Иными словами, никто не проявил необычного волнения или беспокойства. — Он хмуро смотрел на коммуникатор, борясь с желанием нарушить обещание, которое дал Архону.

— Эльвина Янг, Констанция, Малаков и Мики Хитавия явно находились в смятении, — сообщила Боз. — У них повысилось давление крови, возрос электропотенциал кожных покровов. Констанция едва сдерживала слезы, и у нее чуть прерывалось дыхание. Полагаю, это было вызвано чувством скорби. Аномалии поведения Эльвины явились следствием ее эмоциональной неуравновешенности. У Мики Хитавия недавно умер брат, живший на Рейнланде. Психоаналитическая программа с большой вероятностью объясняет его поведение ассоциативной реакцией — гибель Нгоро напомнила ему о семейной трагедии. Амахара также выказывал признаки волнения, но отклонения параметров от нормы лежат в пределах, обычных для такого случая. Малаков уже давно был знаком с Нгоро, и его эмоциональный отклик вполне укладывается в рамки человеческого сострадания.

— Кто-нибудь испытывал чувство вины, облегчения? — спросил Соломон.

— Нет, капитан.

— Кто? Кто же тогда?.. И собирается ли он продолжать убийства?

— У нас недостаточно данных, чтобы ответить на этот вопрос, капитан.

— Как вам это нравится? Любопытно, не правда ли? Единственный человек, способный судить о правдивости сладкоречивых политиков, — и его уже нет в живых!

Тайяш откашлялся и сглотнул, вглядываясь в дальний угол кают-компании, в котором собрались дипломаты, негромко обсуждающие гибель Нгоро и последствия, которыми она могла обернуться для того или иного политического альянса.

— Вы сомневаетесь, что он умер своей смертью? Думаете, его убили?

— Ба! Откуда мне знать! Сердечный приступ, говорите? Нгоро был здоров как бык. От инфаркта теперь умирают редко. Куда больше людей гибнут от оспы, СПИДа, чумы и других эпидемий. Неужели вы верите, что здесь, на этом корабле…

— Нгоро умер скоропостижной смертью! — Тайяш ударил тростью по палубе, подчеркивая свои слова. — Если бы помощь пришла вовремя, он остался бы в живых.

— Нгоро не был предрасположен к сердечной недостаточности. Я расспрашивал Амахару — его тоже терзают сомнения. Разумеется, он не сказал этого напрямую, но я увидел тревогу в его глазах. Смерть Нгоро оказалась для него полной неожиданностью.

— Но как же иначе? В сущности, он был для Норика нянькой. Как бы вы почувствовали себя на его месте? Работа Амахары в том и заключалась, чтобы присматривать за Нгоро. Норик мог забрести куда угодно, упасть с лестницы и свернуть себе шею. Если бы Амахара следовал за Нгоро по пятам, он успел бы вызвать помощь. Нгоро остался бы в живых, и эта мысль терзает Амахару. Он винит себя в том, что пренебрег своими обязанностями, не сумел уберечь…