Арт-Кафе

Разматывая за собой веревку, я двигался, как и раньше, вдоль ограждения балкона вокруг маяка. Аккуратно и медленно. Когда, по моим расчетам, прошел где-то с половину оборота, из-за тупого угла показалась железная дверь. Та самая, со следами коррозии. Тут раздался громкий звук, как у оборванной струны и громкий хлопок. Почему-то сразу догадался – мой проход сюда захлопнулся, и пути назад уже нет.

Ржавая дверь внезапно открылась, и оттуда возник какой-то загорелый малый без рубахи, но в линялых до белизны джинсовых шортах. В руке он держал мощный фонарь с рассеянным лучом, которым светил себе под ноги. Я вздрогнул. Парень был высок, широкоплеч, с загорелой и обветренной физиономией. Кое-как подстриженные короткие волосы никак не ассоциировались со словом «прическа»: они торчали в разные стороны и беспорядочно шевелились на ветру. Русая борода закрывала почти половину веселого лица, на котором иронично поблескивали прищуренные голубые глаза – частое сочетание для уроженцев северной Европы. На волосатой груди, на тонкой цепочке, висело какое-то мелкое изделие из серого металла. На ногах парень носил нечто похожее на парусиновые кеды с высокими голенищами и плотной шнуровкой.

– Хай! Ду ю спик инглиш? – неуверенно выдавил из себя я, придав голосу вопросительное звучание. Мне вдруг стало как-то не по себе и жутко стыдно за паршивое произношение. Страх не страх, но какой-то спазм перехватил горло.

– А ты что, русский что ли? – вдруг по-русски спросил мужик, еще более повеселев лицом. – Тогда будем спик рашен. Привет!

– Да, а ты? – обалдел я. – Тоже русский?

Только сейчас до меня дошло, что мужик видимо мне ровесник.

– Можно считать, тоже. Наполовину украинец, наполовину белорус. Ну, привет земляк! Давно живой русской речи не слышал! Только по Скайпу. Тебя как звать-то?

– Александром. – Мне сразу же стало ясно, что с этим парнем можно говорить «на ты» и без особых церемоний и этикетов. – А тебя?

– Иваном меня зовут, так что будем знакомы.

– Вообще-то, что происходит? – поспешно спросил я. – Мы где?

– Хороший, знаешь ли, вопрос. Вроде как на Земле, если сомневаешься. Это наиболее крупный маяк на данных широтах и один из самых больших в Южных Морях, – радостно рассказывал мне Иван. Похоже, он действительно сильно соскучился по живому общению. – Административно принадлежит Австралии, одно время был спорным с Новой Зеландией, но австралийцы победили… Слушай, давай спустимся к морю? Там есть отличное место на камнях – как раз для длинных разговоров.

– Да… понимаешь… – я показал на свою веревку, остаток мотка которой все еще держал в руке.

– А, это! Ты брось, твой путь уже закрылся, и веревка перерезана. Проверь!

Я дернул за веревку, и она легко подалась. Я автоматически намотал ее на клубок. Самый конец веревки действительно выглядел как отрезанный чем-то острым и точным.

– Вот видишь, – тихо сказал Иван. – Пути уже нет. Хочешь – убедись сам.

Я убедился. Обошел маяк по кольцевому балкону и снова вернулся к Ивану, но уже с другой стороны. Никаких следов моей двери не обнаружилось – одни только бетонные стены.

– Ну, вот, – удовлетворенно кивнул Иван. – Успокоился? Ты, земляк, вообще-то откуда будешь?

– Из Москвы, – почему-то извиняющимся тоном сказал я.

– А я из Питера. Пошли, поговорим. Все равно я обязан ввести тебя в курс дела.

Мы прошли в темноту за железной дверью. Там оказалась стальная винтовая лестница, гулко звучавшая под нашими шагами. Иван, светя фонариком, вывел меня наружу. Потом по какой-то едва заметной тропке осторожно провел к берегу: тропинка терялась среди жестких колючих зарослей цеплявших меня за штаны. Через пару минут мы вышли к морю. Небольшие крабы с разными по размеру клешнями что-то делали среди выброшенного на берег морского мусора, а некоторые из них застыли в угрожающих позах. В полосе света, у самых моих ног, оказался краб с огромной правой клешней и малюсенькой левой. При нашем проявлении краб привстал и поднял вверх большую раскрытую клешню, видимо надеясь вспугнуть меня. О гранитные глыбы шумно разбивались спокойные волны, и даже тьма здесь казалась не такой густой.

– Прошу садиться!

Иван осветил два огромных камня, что образовывали некое отдаленное подобие дивана. Когда стало понятно, что мы обосновались тут всерьез и надолго, разнорукие крабы дружно куда-то убежали. Пахло морем и солеными брызгами, хотелось расслабиться и ни о чем не думать. Таящая ночь казалась теплой и приятной. Чужие звезды еще сияли на светлеющем небе, и неожиданно для себя я узнал Южный Крест.