Армия древних роботов

– Пиросы, куры неощипанные! – зло сцедил бородач, раздувая мясистые ноздри и демонстрируя пышные кудри, произрастающие в них. – Пока мы отступали от Поля Отцов, ястребки не давали нам покоя, постоянно атаковали. Нас-то поначалу было втрое больше…

– Никуда мы с вами не пойдем, – спокойно сказал Траст, глядя в бледно-серые глаза бородача-южанина. – Мы уйдем, а вы – все вы, все воины – останетесь здесь, в лесовнике. Займете оборону и будете рыть могилы. Много могил. Много-много могил. Столько могил, сколько сможете вырыть. Они скоро понадобятся.

– Что?! Да кто ты такой, парень, чтобы мне приказывать?! – сжав кулаки, бородач шагнул к Трасту.

Остановиться его заставили удивленные возгласы бойцов. Он обернулся – и остолбенел. И было от чего. Поднявшись с носилок, мертвецы – все до одного – поспешили к нему и, подойдя ближе, стали вокруг него и Траста с Лариссой.

Одновременно открыв рты, мертвецы заговорили разными голосами, произнося одно и то же:

– Кто я такой? Я – тот, кто был на Поле Отцов и видел, как рухнул звездолет спасителей. Я – тот, кто знает, что в Мосе смерть, много смерти, слишком много смерти, и что обычным людям, не таким, как я и моя подруга, туда не стоит идти, если они хотят жить. Южанин, ты хочешь умереть? Ты хочешь, чтоб погибли твои боевые товарищи?

Траст со спокойным равнодушием смотрел мимо командира-бородача, бормотавшего что-то неразборчивое и беспорядочно мотавшего головой из стороны в сторону. Ни одна мышца на лице Траста не дернулась, губы не пошевелились. Как бы в стороне, в другом мире, светило солнце, жужжали мухи и долбил сухую кедровицу дятел, а Траст чувствовал, как связь между ним и той большой – огромной! – смертью, что поселилась в Мосе, становится все крепче, все неотвратимее. Его, некроманта, неимоверно тянуло в город, за стену, он едва сдерживался, чтобы не побежать туда, где его заждались, где ему самое место. Тонкие нити – тоньше волоса, тоньше паутинки, – протянувшиеся от Моса к нему, с каждым мигом становились все толще и толще. Да они звенели уже от напряжения – так туго были натянуты! И даже захоти он вырвать эти нити из себя, не смог бы, потому что это уничтожило бы в нем некроманта, уничтожило бы в нем то единственное, за что он себя уважал.

– Толст… – дернув его за рукав куртки и тем самым вернув обратно на поляну, Ларисса осеклась. – Траст, нам пора. Да?

– Да, – едва заметно кивнул Траст.

До звона в ушах были натянуты нити, нити-веревки, нити-канаты. Все мышцы рыжего были напряжены так, что вот-вот должны были порваться. Зато больше никто и никогда не унизит его. Никто и никогда не наградит по-матерински пощечиной или подзатыльником. Он вырос, он давно уже не мальчик. Он – некромант. Он – самый страшный, самый сильный ментал на планете. И уж тем более не стоит называть его толстым – да хотя бы потому, что за последнее время из-за обедов и ужинов лишь от случая к случаю он изрядно постройнел. И вообще, давно пора соответствовать почетному званию некроманта. Надо привести в порядок внешний вид. Его неопрятная плетенка никуда не годится. Вот покойный князь Мор отлично выглядел. И следопыт Сыч – тоже покойный – понимал толк в одеждке, придающей грозный вид своему обладателю.

– Эй, есть у кого черный кожаный плащ? Длинный такой? И сапоги? Тоже черные и кожаные? Нет? Ну и ладно, будем искать… И еще, когда я уйду, вы сделаете в мою честь вот что. – Он поманил пальцем командира-бородача и прошептал ему что-то на ухо.

А потом ноги сами понесли Траста в Мос. И дело было вовсе не в том, что его манил аромат смерти, пропитавший весь город. Мало ли почему ноздри некроманта трепетали? Просто где-то там, за высокой стеной, нуждался в его помощи лопоухий ублюдок Зил, из-за которого жизнь рыжего здоровяка Траста резко изменилась, о чем он, Траст, признаться честно, нисколечки не жалел.

Без труда догнав некроманта – с ее-то особыми ногами! – и почтительно опустив голову, Ларисса пристроилась слева от него.

Отобрав у живых воинов алебарды, два десятка более-менее целых трупов – главное, чтоб руки-ноги на месте были, наличие головы необязательно – поспешили за Трастом и его верной подругой, остальные же павшие в бою легли на землю прямо там, где только что стояли.

– Зачем тебе эта дохлятина, а, толстый? – Ларисса кивнула на вставших перед ними окровавленных воинов, у которых в рубленых ранах на спинах белели хребты. Кое у кого не хватало половины черепа, других же изрядно нашпиговало осколками, и над всеми ними вились мухи.

Ах, толстый, да?! Что ни сделай, все равно – толстый?! Траст глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. И так трижды. И еще три раза по три.

Наконец он обрел способность спокойно говорить:

– Эта дохлятина, как ты говоришь, нам наверняка пригодится. И еще… Детка, пожалуйста, не называй меня толстым.

– Хорошо, толстый. Я не буду тебя называть толстым.