Армии света и тьмы

Виру удалось достать и разложить на полу дополнительный матрас. По ночам, лежа на нем, Вир слышал, как Мэриэл шепчет, призывая его к себе, искушает его, словно сирена из старинных земных мифов. Он то и дело вспоминал слова Галена, и говорил себе, что добровольно налагает на себя епитимью за свое деяние, в то время как тело умоляло разум выдать ему индульгенцию. «Ведь все равно никто не узнает. Она ведь все равно всем трезвонит, будто вы этим занимаетесь. Она хочет этого. Ты хочешь этого. Какая разница, почему у вас возникло такое желание. Не будь слюнтяем, воспользуйся моментом!» Темная сторона Вира не стеснялась высказываться громко и откровенно, в то время как его совесть определенно оставалась немой. В результате Вир без конца злился, и сам уже не помнил, когда последний раз сумел спокойно и крепко выспаться.

Да, это был очень долгий месяц.

«Приходи в Зокало, мы ждем тебя». Кто бы это мог быть?

Быстрым шагом Вир добрался до Зокало, наиболее популярного места встреч на Вавилоне 5, и огляделся по сторонам. Множество инопланетян жестами приветствовали его, он машинально кивал им всем в ответ, продолжая скользить взглядом по залу. В конце концов, он заметил Мэриэл, сидевшую за столиком, и с ней вместе был еще один центаврианин. Сейчас он сидел спиной к Виру, и потому нельзя было разобрать, кто же это такой. Но затем Мэриэл, заметив появление Вира, указала рукой в его сторону, и сидевший с ней за столом мужчина оглянулся.

У Вира перехватило дыхание.

- Министр Дурла, - сказал он, пытаясь сохранить веселый вид, но не в силах скрыть свое удивление. - Какая честь для нас. Я не знал, что столь… достопочтенная персона прибывает на Вавилон 5.

- Сейчас опасные времена, Котто, - ответил Дурла. - Я пришел к выводу, что в целях безопасности лучше не афишировать свои перемещения. У центавриан слишком много врагов. Все нас ненавидят.

Словно в ответ, полдюжины представителей различных рас прошли мимо их столика, и каждый из них тепло приветствовал Вира, подмигивал ему, а кто-то даже по-приятельски хлопнул по плечу. Можно было подумать, будто Виру довелось недавно проявить безграничное мужество, которое просто требовало теперь всеобщего уважения. Вир и сам был удивлен, с чего бы это, и понял, что сейчас не в силах даже взяться за решение этой загадки. Она показалась Виру самой трудной из всех, какие вставали перед ним за последний год, и лишь Мэриэл, как оказалось, точно знала ответ на нее.

- Все любят Вира, - констатировала она, видимо, чувствуя потребность подчеркнуть то, что и без того было совершенно очевидно, судя по поведению проходивших мимо.

- Да. Похоже, - сказал Дурла, и несмотря на то, что на его лице появилась вымученная улыбка, в этой улыбке не было ни капли теплоты, зато глаза Министра излучали зловещий холод. - Я как раз говорил с Мэриэл и об этом, и о некоторых других вопросах. Леди Мэриэл всегда была светской львицей, и старалась не пропустить ни одного раута. Но, похоже, теперь многое изменилось. Она говорит, что ей теперь более чем приятно проводить все свое время здесь, на Вавилоне 5… и все из-за вас, Котто.

- Министр проделал такой далекий путь, чтобы обсудить со мной, на каких вечеринках мне стоит побывать… Разве это не замечательно, Вир?

- Меня вынудили отправиться в эту поездку очень важные события, происходящие здесь неподалеку, - изловчившись, поправил ее Дурла. - Я просто подумал, что по пути мог бы сделать остановку на Вавилоне 5 и повидаться с нашим послом. И разве может быть лучший способ начать этот визит, чем обсудить успехи нашего посла с той женщиной, которую он называет своей… возлюбленной.

Именно этого и ждал Вир. Именно ради этого он все и затевал. В словах, сказанных Дурлой, он услышал все, что ему требовалось узнать.

Когда-то давно Вир был едва ли не самым простодушным индивидуумом, который не мог разглядеть ничего из того, что скрывалось под поверхностью, принимая за чистую монету все, что ему говорили. Но за годы, проведенные с Лондо, Вир накрепко усвоил, что люди редко высказывают напрямую то, что у них на уме. На самом деле, они, напротив, говорят все что угодно, кроме того, что на самом деле думают. Что бы там ни утверждал Гален, но на самом деле весь мир всегда вслушивается именно в подтекст, и Вир стал уже очень ловок в расшифровке этого тайного языка.

Он немедленно собрал воедино мозаику, каждый элемент которой представлялся вполне надежным. Он знал, что Мэриэл работала кем-то вроде шпиона или, по крайней мере, собирала некие сведения. Для этого она имела обыкновение много путешествовать по разным интересным местам, и собирала разнообразные полезные сплетни от всех тех, с кем она флиртовала… или чем она там еще с ними занималась. Но поскольку сердцевиной ее жизни стал теперь Вир, Мэриэл стала слишком много времени проводить на станции. Поскольку она регулярно посылала отчеты кому-то на Приму Центавра, естественно, этот кто-то заинтересовался, почему ее стиль изменился столь радикально.