Армянское древо

К этому периоду относится начало истории семьи Назаряна — Нахудяна. В повествовании эти две линии умело увязываются между собой. Автор с большим сочувствием относится к жертвам, тонко описывает палачей в лице, прежде всего, Османа Хамида и его сына Кемаля Хамида, раскрывает нам жестокую действительность этнической чистки, всего геноцида. Человеческая злоба и подлость не имеют границ, но солидарность, воля к выживанию самих жертв тоже безмерны. Автор высказывает очень важную мысль: необходимо восстановить память, вырвать ее из пут забвения, из оков времени и официальных версий истории.

Человек, рассматриваемый не просто как личность, но и как член сообщества, имеет право как на свое собственное, так и на коллективное видение истории, и никто не может лишить его этого права или как-то влиять на его переживания.

Когда все учреждения становятся неэффективными, когда все официальные установки оказываются ложными и невнятными, когда безнаказанность превращается в норму, навязанную правителями и военными ради собственного выживания и еще большего издевательства над жертвами, вынужденными обивать пороги в поисках справедливости, единственное, что нам остается — это память. И все ясно должны понимать, что она представляет собой неотъемлемое право людей, а правосудие является насущной необходимостью перед лицом безнаказанности.

Положение армян в Турции в первые годы XX века не улучшилось. В 1908 году конституционный путч младотурков[1], объединившихся вокруг Комитета за единение и прогресс, вызвал новые надежды у армянской части населения Османской империи. Это националистическое движение первоначально сформировалось в ответ на политику султана и имело целью освободить империю от иностранного вмешательства и модернизировать страну. Первоначально ставилась цель сохранить многонациональную империю, обеспечив представительство разных наций в парламенте (османизм).

Уже в 1909 году в Киликии были совершены новые убийства армян. На практике ничего не изменилось. Новая революция была не в состоянии вдохнуть новую жизнь в агонизирующую империю и лишь подпитывала традиционные предрассудки.

С 1909 по 1914 год национализм младотурков претерпевает идеологическую трансформацию — он переходит к поддержке империи, но уже не на основе многонациональности, а на базе «святого единства турецкой расы», в которую входят народы от Урала до Центральной Азии, говорящие на тюркском языке (пантюркизм). В этой связи политические требования армянского меньшинства, частично поддержанного Россией, были восприняты как шаг, создающий угрозу распада империи.

В 1915 году турецкое правительство проводит секретное совещание под председательством Талаата и принимает решение об истреблении армян. Назначается исполнительная комиссия, в задачу которой входит проведение в жизнь программы уничтожения армян.

В рамках этой программы комиссия решает освободить из тюрем 12 000 преступников, которым и поручается проведение геноцида.

Рене Пино в своей книге «Преследование армян» (Париж, 1916 г.) писал:

«Предполагалось разделаться с армянским вопросом, стереть с лица земли все, что связано с нашим народом, нашей культурой и обычаями с тем, чтобы создать условия для объединения народов тюркского происхождения и расширения своих границ, далеко за пределы Каспийского моря.

Колонны депортированных армян простирались на десятки километров. По мере продвижения их ряды редели под ударами сабель, выстрелов ружей, от голода и изнеможения… Эти несчастные создания становились жертвами самых отвратительных животных инстинктов палачей…

Их пытали и убивали, а те, кто достигал Месопотамии, оставались без какой-либо защиты, без еды, в гиблых местах пустыни; жара, влажность и болезни ускоряли гибель этих несчастных, привыкших к здоровому климату гор.

Остатки армянских беженцев погибали от лихорадки и нищеты».

Другие армяне, служившие в турецкой армии, тоже были депортированы и направлены в так называемые трудовые батальоны, где вскоре умирали от преждевременной смерти. Массовые расправы перемежались с физическими и психическими пытками, которые имели все тот же трагический финал, что и в других случаях.