Армагеддон: Омнибус

Сержант Бориско поднял правую руку и шагавшие следом за ним охотники на орков сразу замолчали. Лейтенант последовал их примеру.

После стычки с имперской убийцей отряд двигался заметно быстрее, потому что их больше не сдерживал раненый Мазурский. И даже накопившаяся и постоянно растущая усталость не мешала им. На то чтобы перевязать раны и прийти в себя от потрясения после неожиданного нападения снайпера ушло добрых полчаса. И это нападение вызвало вопросы.

Они переполняли сержанта шкуродёров. Было очевидно, что целью атаки являлся Тремейн, но присутствие лейтенанта уже стоило жизни троим Парням Бориско, не говоря уже о его телохранителе. Никто не произнёс ни слова о мёртвых, даже когда срезали израненный труп Мазурского с дерева, чтобы он упал в прожорливую реку. Нимрод не знал, молчали они от горя или растерянности.

Он полагал, что сержанту лучше задать свои вопросы, а не держать их при себе, хотя даже если он и будет знать на них ответы, то не станет ими делиться с охотниками.

И у Тремейна появились собственные вопросы. Он догадывался, почему стал мишенью. Когда он соглашался на задание, то знал о возможном риске, если конкурирующая фракция узнает о тайной операции.

Но были и другие вопросы, которые оставались без ответа, и они раздражали Нимрода, потому что приводили к новому вопросу: кто ещё знал о его миссии? И соответственно, кому ещё он мог доверять?

Почему Бориско так легко смирился с изменением приказов? Потому что он верный слуга Золотого Трона и верный солдат, который исполняет их до последней буквы? Или у него есть специальные инструкции, на случай если Тремейн доберётся до цели? Какую роль во всём происходящем играет наёмник-ксенос? Для убийцы стало позором, что он не сумел совладать с этой “тёмной лошадкой” над ущельем.

И на кого работал убийца? Кто ещё в курсе его смертельных инструкций? И кто контролировал его продвижение? Кто знает, что убийца провалил задание? И если Нимрод и в самом деле сумеет живым добраться до цели и выполнит задание, что ждёт его, когда он отчитается перед заказчиками? И что скажет Зефир, когда это произойдёт?

Наёмник хотел взять убийцу живым. И если бы это удалось, то лейтенант лично бы задал ему несколько вопросов. Разумеется, сначала хорошенько избив. Но почему крут так отчаянно хотел узнать больше? Тремейн снова задумался о том, какую роль играет ксенос в большой игре, в которой они все оказались с невольными союзниками в далеко идущем заговоре.

Но к чему они сейчас прислушиваются? К оркам? Для Нимрода стало неожиданностью, что за два дня и одну ночь в джунглях он всего раз столкнулся с зелёнокожими, когда Бориско и его люди спасли их с Курном в узком каменистом овраге. Ещё удивительнее происходящее выглядело в свете того, что по его данным имперская разведка докладывала о стремительном увеличении ксеносов в центре сельвы.

Он снова посмотрел на сержанта. Его уставшее изуродованное шрамом лицо выглядело мрачным и нахмуренным. Он медленно поворачивал голову, пытаясь не пропустить ни одной кроны деревьев. Шкуродёры тоже нервно осматривались, не рискуя двигаться и привлечь к себе внимание, но одновременно пытаясь расположиться так, чтобы перекрыть зонами огня весь окружающий лес.

Жуки-богомолы гудели подобно цепным мечам, листья в форме чаши до краёв залила дождевая вода. С характерным растянутым звуком тяжёлые капли в нерегулярном ритме падали на плоские вытянутые пальмовые листья.

Бориско медленно опустил кулак. Тремейн почувствовал, как охотники облегчённо выдохнули.

Солнце Армагеддона превратилось в пыльный оранжевый диск, который окрашивал загрязнённые углеводородами небеса в самые невероятные оттенки красного и золотого цветов, создавая впечатление парящего в воздухе нефтяного пятна.

Но больше смотреть на небо они не могли. Прокладывая себе путь, используя ножи и штыки лазганов как мачете, отряд забрался в особенно густую часть джунглей.

Бориско в очередной раз мысленно выругался, когда его цепной меч застрял в сердцевине древесного вьюна. Тесно свисавшие и загораживающие обзор паразитирующие лианы были повсюду. Прорубаться сквозь них оказалось изнурительным делом.

Все охотники чувствовали изматывающую усталость, которая уменьшала силы в утомлённых мышцах столь же эффективно, как и мораль.

И, тем не менее, близился к концу очередной день в Зелёнке. Стаб-мухи и рад-мошки надоедали солдатам сильнее обычного. Едва сумерки опустились на темнеющий лес подобно крадущемуся хищнику, как насекомые вернулись ближе к земле. Раздражение от назойливого внимания комаров ещё больше усиливало нервозность уставших шкуродёров. А взывавший от безысходности к Богу-Императору и всем Его святым Жрец ничуть не способствовал улучшению настроения.

Сержант знал, что если в ближайшее время ничего не предпринять, то они от них будет мало толку, когда они обязательно снова столкнутся с местными зелёнокожими.

Но где же орки? Вот какой вопрос беспокоил Павле. Они не встретили ни одного дикого ксеноса с тех пор как спасли офицера КГА и его погибшего помощника. Бориско не сомневался, что-то пошло не так.