Армагеддон. Омнибус (ЛП)

Мало что осталось в гробнице героя, в той или иной мере, не осквернённое ксеносами. Когда-то изображение Эмрика украшало огромный витраж в конце зала Героев. Рыцарь основал замок и стал его первым кастеляном. На окне показали, как он поразил гротескного, раздувшегося “отца” еретического инопланетного культа, который когда-то держал Солемн в нечестивой хватке. Теперь стекло разбили вдребезги. Да и от самого зала Героев осталось немногим больше. Крыши не было, некогда величественный колонный зал заполнили клубы чёрного дыма от пожара где-то в другом месте здания. Пелена дыма висела над замком, словно саван над покойником.

Почти восемьсот лет саркофаг Эмрика простоял непотревоженным, как памятник величайшей вере и деяниям набожного сына Сигизмунда. Над алтарём возвышался резной священный крест Храмовников — с вездесущим черепом Империума memento mori в центре — напоминание о том, что все верноподданные Империума должны быть готовы отдать жизнь на службе Золотому Трону, как Император отдал жизнь во имя человечества.

Восемь веков четыре статуи Храмовников в натуральную величину охраняли покой маршала Эмрика. Два вырезанных из камня космических десантника в северных углах преклонили колени и склонили головы над алтарём в вечной вахте, положив руки на навершия мечей. Двое южных стояли, прижав болтеры к нагрудникам, как церемониальные часовые.

Только один из вечных стражей остался хотя бы отчасти нетронутым — ему всего-навсего снесли голову. Остальных богохульные ксеносы просто разбили. Даже чёрный мраморный саркофаг Эмрика раскололи пополам.

Под обломками лежало сломанное и погнувшееся знамя орков. Апотекарий уже встречал подобные рисунки. Капеллан Уго говорил, что угловатые орочьи головы, под которыми зелёнокожие шли в бой, это изображения богов жестоких ксеносов. Но этот баннер был другим. Обычную зелёную клыкастую башку специально рассекли шрамом похожим на зубчатую молнию. Он уже видел раньше эмблемы различных племён орков: бычью голову, изогнутый полумесяц и скрещенные топоры, но никогда не видел ничего подобного.

Поражённый Кольбер медленно продвигался вглубь усыпальницы, он специально шагал размеренно и неторопливо, вознося молитвы Императору, чтобы Он сохранил посмертный вечный покой Освободителя Солемна и милостиво взглянул на души тех, кто погиб, сражаясь до последнего вздоха, сдерживая напавшие на замок орды.

Пока апотекарий исследовал разрушенную крепость, он нашёл тела двенадцати братьев, и бесчисленные трупы слуг и сервиторов. Хотя он появился слишком поздно, чтобы спасти рыцарей, по крайней мере, ещё можно было извлечь драгоценное геносемя из безжизненных тел.

Когда он подошёл к очередному павшему воину, гнев уже ослаб до болезненной горечи. Невероятно, что ксеносы сумели перебить столь много благородных братьев! Он уже добрался до часовни крестоносцев, а так и не нашёл ни одного выжившего Храмовника.

Космические десантники Бранта восстановили контроль над замком и непреклонно уничтожали последние очаги сопротивления. Но зелёнокожие в часовне и так уже были мертвы.

В центре выгоревшей часовни возвышалась огромная груда остывающих трупов мерзких орков. Раньше этот зал был одним из самых искусно украшенных в крепости-монастыре. Со сводчатой крыши свисали знамёна знаменательных кампаний и славных воинов Солемнского замка — воспоминая и трофеи былой славы.

Орки осквернили последний оплот, так же, как и весь замок. Но один праведный воин отомстил инопланетным подонкам за павших боевых братьев. Одинокий Храмовник в великолепной броне лежал на груде вражеских тел, залив кровью трупы зелёнокожих, которые пали от его святого гнева.

И не апотекарий мог понять — его раны смертельны. Астартес рассекла пополам ржавая кибернетическая клешня в руке неуклюжего ксеноса. Воин крепко сжимал оторванную голову убийцы смертельной хваткой.

Кольбер повернулся к брату-посвящённому Кербасу:

— Приведи маршала Бранта.

Командующий ворвался в часовню, за ним следовали технодесантник Гаран из дома маршала и отважный капеллан Уго. Облачённый в роскошно украшенную броню и церемониальную мантию Брант всем своим видом показывал, что он командует крестовым походом. Он был силой, с которой следовало считаться. Что и следовало ожидать от брата-астартес, прослужившего ордену почти три века. Апотекарий заметил пристальный взгляд маршала, устремлённый внутрь часовни крестоносцев. Мелькнуло в этом взгляде и узнавание.

— Брат Джерольд, — мрачно произнёс Брант.

Он знал каждого неофита и посвящённого крестового похода, как и тех, кого временно прикомандировывали в замок — он сражался плечом к плечу со всеми ими.

— Он в сознании?

— Нет, — ответил Кольбер уже проведя осмотр.

Командующий уставился на груду трупов ярко-синими глазами, такими же холодными и твёрдыми, как бриллианты:

— Но он жив?

Воин в белой броне, не выказав ни малейших эмоций, встретил тревожный взгляд командующего.

— Лорд-маршал, он умирает, — мрачно договорил апотекарий.

— Он — герой! — неожиданно воскликнул Брант. — Он заслужил, чтобы его похоронили, как героя.