Армагеддон объявлен

Те, кому был хорошо известен неукротимый нрав златокудрой максималистки, ожидали немедленного суда над простоватым землянином и даже приготовились всемерно защищать его от предстоящей агрессии с ее стороны. Но никакой агрессии не последовало. Выйдя из ступора, эльфийка посмотрела в невинные глаза любимого и сама же задала тон всей честной компании, огласив окрестности звонким веселым смехом. Не до смеху было лишь Парацельсу. Парень недоуменно смотрел на корчащихся в приступах бесшабашного веселья товарищей и никак не мог понять, отчего это всем вдруг стало так весело. На свое счастье, он так и не узнал, какая буря только что могла разразиться над его буйной головушкой, а если бы узнал… впрочем, исторической науке неведомо сослагательное наклонение, и все «если бы» да «кабы» не принимаются ею в расчет.

После того как смех понемногу поутих, Эксилас Ноумен высказал весьма резонную мысль:

– Уважаемая Эниэль, вам, как руководителю, конечно же, виднее, но мне кажется, что лучше всего в обстановке ориентируется Зенон. Ему и карты в руки.

– А пожалуй, вы правы, Эксилас! – хлопнула себя по лбу эльфийка и, одарив поручика ласковым взглядом, просительно проворковала: – Зенонушка, вся надежда на тебя.

– Да я-то здесь при чем? – недоуменно пожал плечами юноша. – Ну, накатило разок, ну, нашел вход в купол. Чистая случайность.

– Не, друг, – саркастически усмехнулся Зуур эр Шуур, – такие вещи случайно не происходят. Конечно, ежели б ты был хотя бы посредственным магом, я вполне мог принять версию внезапного озарения или наития, но, поскольку из всех магических способностей в тебе лишь феноменальная органолептика, версия «накатило» – извиняюсь за каламбур – не катит. К бабке-гадалке не ходи, тут что-то другое… – Он замолчал, возвел глаза к небесам и, полюбовавшись с полминуты плывущим по небу облачком, продолжил: – Несомненно, тебя зомбировали, точнее, запрограммировали. Интересно, кто и с какой целью?..

– Вот же чурбан нечуткий, – возмутилась Эниэль, – сразу пугать всякими страшными словами: запрограммировали, зомбировали – нет, чтобы как-нибудь помягче: внушили, подсказали.

– Зенон, к твоему сведению, – Зуур эр Шуур с издевкой взглянул на эльфийку, – не какая-нибудь кисейная барышня, а настоящий боец и вообще – мужчина с крепкими нервами и не упадет в обморок, узнав о том, что в его сознании кто-то основательно покопался. – Затем, удовлетворенный своей отповедью, огр обратился непосредственно к невольному виновнику словесной перепалки: – Зен, ты только не переживай. Вряд ли тот, кто копался в твоей голове, желал тебе и всем нам зла. Скорее наоборот: тебя снабдили полезной информацией, необходимой для того, чтобы выполнить возложенную на нас миссию. Попытайся сосредоточиться и извлечь из потаенных закоулков своей памяти всю информацию, которой поделился с тобой неведомый благодетель, а я в меру своих возможностей постараюсь в этом тебе помочь.

– Да я бы и рад! – со слезой в голосе воскликнул Зенон, изрядно напуганный новостью о том, что кто-то без его ведома копался в его сознании. – Мало того, вовсю стараюсь припомнить что-нибудь необычное, но в голову лезет всякая белиберда, к делу не относящаяся.

– А ты не волнуйся, – продолжал успокаивать юношу шаман, – присядь на травку в позе лотоса, расслабься, выбрось все из головы. А в это время, добрый дядюшка Зуур чуть-чуть подкорректирует твое сознание…

– Зомбировать станешь? – недоверчиво посмотрел на товарища Зенон.

– Ну что ты! Всего лишь небольшой сеанс психотерапии, точнее, регрессивного хронозондажа.

– Откуда такие слова знаешь? – подозрительно спросил Зенон. Уверенный тон приятеля вовсе не придал ему бодрости, а неведомый доселе «регрессивный хронозондаж» и вовсе едва не вывел из равновесия.

– Да не боись ты, паря! – Зуур эр Шууру надоело уговаривать бестолкового пациента. – Делай, что велят! Ничего страшного с тобой не случится. Просто кое-что извлечем из пыльных закромов твоей памяти.

Скрепя сердце Зенон уселся в позе лотоса прямо на травку, для пущего эффекта крепко зажмурился и постарался, как посоветовал «психотерапевт», выбросить всё лишнее из головы. Как обычно бывает, едва лишь он попробовал освободиться от наносного и ненужного, как в голову полезла всякая ерунда, и чем активнее он пытался это сделать, тем больше всякого разного вылезало из закоулков воспаленного сознания. Как из рога изобилия на него посыпались малозначимые давно забытые факты и события. Знакомые, малознакомые и вовсе незнакомые лица, будто в ускоренной съемке, замельтешили перед его внутренним взором. Номера телефонов случайных девиц, которым так никогда и не удосужился позвонить, какие-то фразы, вырванные из контекста пустых разговоров, присутственные места. А также еще масса всякого разного, о чем теперь вспоминал не без удивления и даже с определенной толикой ностальгической грусти.