Армагеддон был вчера

– На Украине, – улыбнулся татарин. Коваль тоже невольно улыбнулся:

– Надо же, татарский хохол и хохлятский татарин. А узбек наш откуда?

– Из Махачкалы, – хмуро отозвался Ходжаниязов. Они дружно заржали.

– От занимательная география, блин! – утёр Нечипорук выступившие от смеха слёзы. – А ты сам-то откуда? Только не говори, что откуда-нибудь из Воркуты…

– Из Нарьян-Мара, – вздохнул Ковалёв.

– Класс! – счастливо заржал Нечипорук, остальные дружно подхватили.

– А чего ты меня всё Ковалем называешь? Моя фамилия Ковалёв, – наконец-то решился спросить Коваль. Уж очень обидно это звучало.

– Ну ты даёшь, чудак-человек! Так ведь твоя фамилия и пошла от коваля – кузнеца, то есть. Не просто кузнеца, а КОВАЛЯ – мастера, который ковал мечи. А это всегда было самым почётным. Ведь меч – это душа воина! Символ! Символ благородства и власти. Так что гордись, чудило. Даже наш славянский Сварог был ковалем, а это, друг мой ситный, не баран чихнул. Понимать надо…

«Ух ты, – подумал Коваль потрясённо. – А ведь и верно!»

– Так что не бзди, сварожич, прорвёмся, – хлопнул сержант Коваля по колену.

«Сварожич! – ахнул про себя Коваль. – Сын бога! Вот оно! Вот откуда его стойкость!.. А слово-то какое красивое – сварожич! Так и веет от него теплом и мужеством… Значит, и я!…»

На душе неожиданно потеплело, он с благодарностью взглянул на сержанта. Тот улыбнулся ему самым краешком рта, но тайком, так, чтобы никто другой не увидел. И только теперь потрясенный Коваль понял, что неустрашимый сержант боится ничуть не меньше его, но тщательно скрывает это – ведь он сейчас самый старший по званию, командир подразделения. Пусть даже их осталось всего четверо… из тридцати шести!

– Братва, жопу в горсть: кажется, «чичи» попёрли! – заорал вдруг Нургалиев. Торопливо сделал три выстрела подряд. – Минус два, блин! – заматерился, неумело мешая татарские ругательства с самыми изощрёнными – русскими:

– Ах, шайтан-ибад-оглы! Злой чечен кинжал свой точит, злой татара их стреляй!..

Нечипорук подхватил пулемёт, метнулся к окну.

– По местам, пехота, – скомандовал он, и добавил свирепо, – Растерзаем этих волчар, бля!..

Нургалиев торопливо спускал курок, наводил на следующего – снова стрелял, каждый раз отряжая всё новых остроклювых и безмозглых посланниц Смерти…

Коваль, ощутив внезапный прилив сил, сплюнул зло и передёрнул затвор…

* * *

Фархив скомандовал в рацию:

– Гранатомётчикам распределиться по номерам. Снайперы, держите склон, не дайте им уйти. По моей команде – залп по зданию.

Через три минуты доложили: все на позициях, готовы к выстрелу.

– Огонь! – тихо скомандовал Фархив.

Шесть ракет одновременно ринулись к крепости.

Он проводил их тоскливым взглядом. Незаметно вздохнул: это не война – это самое настоящее убийство. Война – это когда лицом к лицу, ножи в ножи, глаза в глаза… Только когда рука погружает смертоносный клинок в тело врага, когда ты смотришь в его осатаневшие от ненависти глаза, ещё не понимающие, что он уже мёртв – лишь тогда по-настоящему оцениваешь вкус победы. Только это и может считаться победой! И чем сильнее противник – тем больше чести его победить.

* * *

– Твою мать! – заорал Нечипорук. – Все вниз! Вниз, пехота, чтоб вас… У них «РПГ-шки», не меньше пяти штук!

Коваль замешкался у люка, Нечипорук рывком вздёрнул его за шкирку, мешком сбросил вниз. За доли секунды он ещё успел схватить Ходжаниязова и закинуть туда же, правда, вниз головой. Нургалиев вроде побежал, но запнулся за простреленную рацию, неловко повалился…

В этот момент ракеты ударили с трёх сторон, взорвались с чудовищной силой, разнеся весь верхний этаж по камешкам. В воздух взлетели обломки камней, досок, оружия, оторванных конечностей. Бесформенные окровавленные куски падали на землю, отвратительно и влажно шлёпая.

* * *

– В десятку, – довольно оскалился Фархив, поднёс рацию к губам. – Прочесать склон, всех добить…

– Нет, – неожиданно вмешался Апти. – Если есть живые – оставить. Фархив запнулся на полуслове, недобро прищурился. Апти едва сдержался, чтоб не отвести взгляда, но всё-таки сумел. Отвернулся Фархив.

– Слышали? – рявкнул он в рацию.

Получив утвердительный ответ, свирепо посмотрел в спину «командиру», теперь так смело шагавшему к разрушенному зданию. Наполовину снесённое взрывом, оно торчало из земли, словно гнилой зуб.

«Вот-вот, – подумал Фархив неприязненно, – тебе, ублюдку, только бы с пленными воевать. Ты ещё настоящих солдат не видел».

* * *

Ковалёв очнулся, лёжа на спине. Всё тело трясло от холода; руки онемели, он их совсем не ощущал.

«А вдруг их оторвало взрывом?», – подумал испуганно.

Только бы не остаться калекой! Мама этого не выдержит. В ушах стоял звон, похожий на звон… оружия?.. Да, словно рыцарских доспехов. Он то приближался, то отдалялся высоко в небо. На Коваля вдруг накатило ощущение нереальности происходящего. Голоса то отдалялись, то приближались снова, слов разобрать он не мог. А вот открыть глаза он боялся. Ещё больше боялся узнать что свихнулся и теперь сидит где-нибудь в полевом лазарете, пускает слюни по подбородку.