Армагеддон был вчера

Её привезли чуть раньше губернатора, на отдельной машине. В тёмных очках, холёная, чисто европейская женщина. Чужая. Мне в сапогах да лесовухе неловко стало сначала, а потом думаю: какого чёрта неловко-то?

– Лера, – окликнул. – Поговорим?

Она очки на лоб передвинула, встала ожидающе – говори, дескать, если позвонить сложно.

– Договорился я с ними, – чувствую, частить начинаю под зелёным насмешливым взглядом. – Примут.

– Хорошо, – уронила Лера. – Мы тебе позвоним, Костинька. В пятницу. Константин Павлович очень просил, чтобы ты из города не уходил.

И пошла наверх по ступенькам своей необычной походкой.

Утром в субботу я, как было сказано мне секретарём Валерии Сергеевны, был на воздушной базе в восемь утра. Техники и лётчики толпились у необычного вертолёта – американцы на своём прилетели, не доверяя нашей технике. Я только головой покрутил: раньше бы им этого в жизни не разрешили. Пара наших стареньких «Ми-8» стояла тут же. Свежепокрашенных – авось не разберутся америкосы. Мне стало смешно.

…Ждать губернатора и высоких гостей пришлось до двенадцати. Пришли две машины, за ними ещё штук пять с охраной. Одежда – у гостей ничего, правильно оделись, в чём-то таком камуфляжном и высоких ботиночках. Кроме наших. Губернатор был в костюме и при галстуке, халдеи егонные – тоже при полном параде.

Валерия Сергеевна, естественно, сопровождали. Как супруга губернатора, отдел внешних сношений и вообще. И именно в этом качестве, покачиваясь на тонких каблучках, поманили меня пальчиком.

– Лерка, – говорю шёпотом. – Ты что – с дуба рухнула? Это ж деревня заброшенная, лес. Давай я у хлопчиков сапоги возьму… Да штаны какие, комары ж зажрут!

Она на меня через очки смотрит, как на идиота.

– Костинька, у меня протокол. Ты в «Ми» полетишь, мы следом, с американцами. И не ляпни чего не надо, Константин Павлович сам говорить будет.

И снизошла с высоты занимаемого положения:

– Они все по-русски хорошо понимают. Пожалуйста, аккуратнее.

* * *

Лететь было минут двадцать. Зашли ребята красиво, со стороны озера, вид там вообще был сказочный: в плохих местах деревни на Севере не ставят. Сели метрах в десяти от озера. У Лерки каблуки, естественно, сразу в землю ушли по самую подошву. Незаметно на носки поднялась – вытащила. В озере фыркнули, я кулак русалкам незаметно показал. Они демонстративно хвостами плесканули и ушли к другому берегу. Народ даже ничего понять не успел: мало ли рыбы в озере плещется.

А Лерка так и шла на своих «шпилечках» до деревни. Ничего держалась – ещё трещать по-английски умудрялась с ихним главным, тот её всё под руку норовил подхватить, и губернатору радостно улыбалась. Профессионалша, ёшкин кот.

Дошли быстро, там рядом было.

Нечисть высыпала посеред деревни. Господи, как же жалко они выглядели, родные мои… Мышиного цвета домовые, болотно-зелёные лешие, кикиморы, вырядившиеся в древние, бог знает когда брошенные хозяйками за полной изношенностью плюшевые жакеты…

Губернатор бросил на меня разъярённый взгляд. А чего он от меня хотел, – чтобы хлеб-соль америкосам лешачки поднесли, что ли?

Я вышел вперёд.

– Вот, – говорю, – гости дорогие, одна из старых русских деревень. Срубы хорошие, хозяева, когда уезжали, пытались рублей по триста на дрова продать, да вывозить никто не стал. Крыши – прохудились, но деревня живая. Ремонтируется потихоньку. Потому что в России нежить – ответственнее некоторых с полномочиями. Так что походите, посмотрите, что у нас делается, только аккуратно, хозяева шум сильно не любят.

Губернатор лицо ящиком сделал. Американцы улыбаются, кинокамеры достали, фотоаппараты. Смотрю – в основном обзоры снимают, на леших да кикимор и не смотрят, не интересуют их нищие аборигены. Губернатор что-то такое развесистое им рассказывать начал, они вежливо хихикают. И тут Лера меня трогает за плечо, и глаза у неё совершенно перепуганные.

– Посмотри, – шепчет, – что в озере делается. Только незаметно.

А из озера Змей-Горыныч лезет. Проснулся, ленивец. И первым делом к вертолёту штатовскому: наши все наперечёт знает. Головы на разные стороны развесил, туша такая, и разглядывает новенького в шесть внимательных глаз.

Не хотел бы я быть на месте американского пилота: пасти у Горыныча вблизи покруче, чем у ихних «чужих» смотрятся. Габариты – чуть больше избы и всяко поболе вертолёта. И потом – оно ж вживую огнем дышит, возле баков с горючим. Короче, нервы у дядьки американского не выдержали, и тот попробовал со страху поднять вертолёт в воздух. Горыныч его лапочкой аккуратно под винтом придержал, пока всё интересное не рассмотрел, потом лапу убрал. Какую там тягу американец дал, не знаю, но пошла его машина юзом в раскачку на полной скорости над озером, а следом радостно рванул Горыныч. Витюшка, вертолётчик наш, только тихонько вздохнул, припомнив, как в такой же ситуации оказался. И с завистью на пируэты иноземной техники смотрит: юркая машинка оказалась. Да только не супротив азартного Змея.