Армагед-дом

…Темное время суток, свет пожарища и черный дым. Видимость почти нулевая… Потом переменился ветер, и мы увидели и берег, и людей, и ЭТИХ. Мы вели прицельный огонь, и очень успешно, пока я не услышал в наушниках такой характерный треск, знакомый каждому вертолетчику, а особенно тем, кто летает в кризис. Электроаномалия, по всем инструкциям следует быстренько сматываться, но мы же видим – вот люди, а вот ЭТИ… Я орал в микрофон приказ к отступлению, а сам оставался и стрелял. Связи уже не было никакой, так что я мог до хрипа орать, в такой ситуации каждый командир экипажа принимает решение сам. Я-то знал, что лучше сдохну тут, лишнюю пару сволочей пристрелю да, если повезет, свою горящую вертушку на них же опрокину…

Из двенадцати машин четыре взорвались на первых же минутах аномалии. Пара машин успела уйти… Они и сейчас живы, эти люди, я им слова плохого не скажу, они поступили, как умели. Мы остались вшестером и держались с полчаса, такая фортуна была нам… И стреляли ЭТИХ, благо боекомплект у нас был усиленный…

Из воспоминаний генерала Стужи, награжденного золотым значком Героя за спасение жителей города Белополье.

Каждая секунда этого противостояния спасала несколько человеческих жизней. Подоспевшие наземные силы ГО эвакуировали людей вглубь континента…

Армия и ГО, иллюстрированный отчет по 53 апокалипсису. Т 4. С. 210.

…Вечная память ребятам, вечная память. И моя машина загорелась и потеряла управление. Зацепилась за какую-то крышу, успел выползти из машины, прежде чем она рванула. Выбрался на открытое место, кажется, площадь… Увидел ребят из ГО и потерял сознание. Они меня, спасибо, вытащили; уже через полчаса я был в порядке и в Ворота прошел, как огурчик, вот она, матушка-судьба…

Из воспоминаний генерала Стужи, героя Белополья. Армия и ГО, иллюстрированный отчет по 53 апокалипсису. Т. 4. С. 211.

В штабе было накурено и шумно. Не умолкая трезвонили телефоны. На конторском столе помещалась вычислительная машина, почему-то голая, без крышки, со всеми платами и проводочками, выставленными напоказ, и совершенно неприличным казался Лидке вертящийся маленький вентилятор. Рядом урчал холодильник; к нему то и дело подходили люди, доставали, кому что приглянется, и, жуя, расходились по рабочим местам. Гора бутылок из-под минеральной воды – стеклянных и пластиковых – грозила рассыпаться и погрести под собой разбросанные по полу бумаги.

Ей под локоть подсунули новый исписанный листок.

– Окончательные данные по Подольскому району…

Она пробежала глазами. Ну разумеется. Всепожирающее лидерство Верверова. Что и требовалось доказать.

Она вздохнула. Сегодняшнее утро наконец-то избавит ее от этой добровольной болезни, от этого рабства, в которое вверг ее Рысюк, от ошейника, подаренного под видом новой цели. Сегодняшнее утро – закономерный провал после стольких изнуряющих репетиций.

Половина букв на клавиатуре западала. По этим клавишам остервенело молотили на протяжении многих часов, в том числе и сама Лидка молотила. И вот на экране карта, карта страны, и столица отчетливо окрашена синим цветом, то есть цветом Верверова, Дмитрия Александровича, соперника, врага и, вероятнее всего, нового Президента…