Армадэль. Том 1

Аллэн вышел из коттеджа, недоумевая насчет внезапной холодности к нему мисс Мильрой. Его великая идея примириться со всеми соседями, сделавшись женатым человеком, получила некоторое изменение, когда он запер за собой садовую калитку. Добродетель, называемая благоразумием, и сквайр торп-эмброзский вдруг познакомились в этом случае в первый раз, и Аллэн по обыкновению устремился очертя голову к нравственному улучшению, решившись ничего не делать второпях.

Но добродетель не всегда получает свою награду, и путь, ведущий к ней, замечательно дурно освещен для такого достойного уважения пути. Аллэн вдруг заразился унынием своего друга. Идя домой, он тоже начал сомневаться — совсем другим образом и совсем по другим причинам, — такую ли прекрасную будущность обещает жизнь в Торп-Эмброзе, какую она обещала сначала.

Глава VII. ЗАГОВОР УСЛОЖНЯЕТСЯ

Два известия ждали Аллэна, когда он воротился домой. Мидуинтер велел сказать ему, что он пошел гулять, и мистер Армадэль не должен тревожиться, если он долго не вернется. Человек из конторы мистера Педгифта приходил, когда оба джентльмена были у майора, и велел сказать, что мистер Бэшуд кланяется и будет иметь честь опять зайти к мистеру Армадэлю вечером.

К пяти часам Мидуинтер вернулся, бледный и молчаливый. Аллэн поспешил уверить его, что он помирил его с обитателями коттеджа, а потом, чтобы переменить предмет разговора, упомянул о посещении Бэшуда. Мидуинтер был так озабочен, что как будто не помнил этого имени. Аллэн был принужден напомнить, что Бэшуд пожилой клерк, которому Педгифт поручил быть его наставником в обязанностях управителя. Он выслушал, не сделав никакого замечания, и ушел в свою комнату отдохнуть до обеда.

Оставшись один, Аллэн пошел в библиотеку посмотреть, не может ли он провести время за книгой. Он снял с полки несколько томов и опять поставил их назад, тем все и кончилось. Мисс Мильрой умела каким-то таинственным образом вставать между читателем и книгой. Ее церемонный поклон и ее безжалостная прощальная речь не выходили из головы Аллэна, как он ни старался их забыть. По мере того как пролетали праздные часы, он начал все с большим нетерпением желать занять потерянное место в ее благорасположении. Опять зайти в коттедж и спросить, чем он имел несчастье оскорбить ее, было невозможно. Задать вопрос письменно в приличных выражениях на опыте оказалось свыше его литературных способностей. Он начал ходить взад и вперед по комнате с пером во рту и выбрал более дипломатический способ, который оказался в этом случае самым легким, — написать к мисс Мильрой так дружелюбно, как будто не случилось ничего, и выяснить по ответу, который она ему пришлет, какое место он занимает в ее благорасположении. Приглашение какое-нибудь (включающее, разумеется, ее отца, но адресованное к ней самой) надо было изложить надлежащим способом, чтобы заставить ее прислать письменный ответ, но тут являлось затруднение: какого рода приглашение это могло быть. О бале нечего было и думать в настоящем положении Аллэна относительно его соседей. Об обеде без пожилой дамы, которая могла бы принять мисс Мильрой, кроме миссис Гриппер, которая могла принять ее только в кухне, также нечего было и говорить. Какого же рода могло быть приглашение? Никогда не останавливаясь, когда ему нужна была помощь, а спрашивая ее направо и налево во всех возможных направлениях, Аллэн, чувствуя, что все ресурсы его истощились, хладнокровно позвонил в колокольчик и удивил слугу, пришедшего на зов, спросив, какие удовольствия имело последнее семейство, жившее в Торп-Эмброзе, и какого рода приглашения обыкновенно посылали они своим друзьям.

— Здесь жили так, как живут все дворяне, сэр, — отвечал слуга, с изумлением смотря на своего господина. — Давали обеды и балы, а в хорошую летнюю погоду, такую, как эта, устраивали пикники…

— Довольно! — закричал Аллэн. — Именно пикник может ей понравиться. Ричард, вы человек драгоценный, вы можете идти вниз.

Ричард удалился с удивлением, а господин Ричарда схватил перо.