Армада 3

– Сраные бабуины! – выдохнул я, глядя на последнего летягу, с оторванной нижней конечностью. – Вот какого хрена вам от меня надо? Чего вы прицепились?

Но тварь шипела, извивалась, одновременно пытаясь достать хвостом. Пристрелить ее?

И тут меня посетила странная, может даже дикая идея.

Оайкен как-то проникает в мой мозг, пусть я и могу от него оградиться. Но как он это делает?

А если…

Я сконцентрировался, пристально посмотрел на раненого противника. Увидел в нем яркую пульсирующую точку, наверное, сердце – оно было внутри черепа. Мозг был там же, но имел крайне малые размеры. Все тело – это только кровеносная и пищеварительная система. Тело гибкое, ловкое и тонкое. Но лишенное защиты. Толщина и форма тела летяги не превышала десяти-двенадцати сантиметров – чем-то напоминая глубоководных скатов и морских звезд, к сожалению и тех и тех уже вымерших пару десятков лет назад. Тогда еще мировой океан сильно пострадал от резкого темпа развития промышленности…

– Ну, давай… Давай, – я пристально смотрел прямо в глаза красного уродца, снова и снова пытаясь… Что, влезть к нему в голову?

Затем, я сконцентрировался еще сильнее и вдруг почувствовал странную боль. Злость и ненависть. Они была ненастоящей, поверхностной, как будто наложенной сверху. Как бумажная обертка.

Это были его чувства. Его ощущения. Разделяющая грань чувствовалась очень хорошо.

– Покажи мне… – прошептал я, пытаясь увидеть мысли. – Ну, покажи!

И я увидел.

Тварь оказалась примитивной. Мозг простой, управляющий телом в основном только инстинктами и рефлексами. Этот летяга думал только о том, чтобы убить меня. И все. О самосохранении не было и речи. Марионетка.

– Убить меня хочешь, да? – произнес я, думая о том, что ведь наверняка можно попробовать внушить ему что-то другое.

– Я не тот, кто тебе нужен, – произнеся вслух, я попытался вложить то же самое ему в голову. – Ты хочешь убить другого!

Говоря о другом, я, конечно же, имел в виду его бывшего создателя. Оайкена. Ну а вдруг?

Пришлось повторить процедуру внушения.

Черт, как же много энергии на это уходило. Буквально высасывало.

Не прошло и двух минут, как меня сморила жуткая усталость. Накатила сонливость. Холодок пропал, символизируя тот факт, что энергии осталось минимум.

А летяга, перестав шипеть и извиваться, просто лежал на камнях и таращился на меня черными глазищами.

– Ну, чего вылупился? – пробормотал я, на всякий случай, прикрывшись щитом. Вдруг, сейчас набросится?

Не набросился. Все еще лежал и таращился.

Вскоре я потерял к нему интерес. Уж не мозги ли я ему сжег?

Еще несколько минут отдыхал, затем вспомнив, что нужно как можно скорее добраться до Доминиона, собрал свое оружие и продолжил путь на север, туда, куда ушел доминатор.

Нелегко было пробраться через завалы камней. Повсюду обломки, куски льда, трещины – «Тиран» крушил все, что попадалось на пути, совершенно не заботясь о том, что за ним последует простой человек. Несколько раз я поскальзывался и падал, проваливался в трещины, но «Палладин» защищал от негативных последствий.

Уже через километр такого пути я порядком вымотался. Сел отдохнуть.

Если бы не уже приевшийся рыжеватый полумрак, местность почти бы не отличалась от земной. Тот же снег, лед и камни. Нет, вообще в горах я всего-то и был три раза. Точнее, этот третий по счету. Но я запомнил, как это должно выглядеть.

Я сильно переживал за свою девушку.

Донесет ли ее «Тиран»? Выживет ли она?

Про технологию криостаза я слышал и ранее, но Федерация еще не успела принять ее на вооружение, ограничившись только применением более примитивного анабиоза.

Отличие в том, что при криостазе в сердце пациента вводится специальный химический состав, который попадая в клетки, защищает их от любых последствий обморожения, при этом позволяя сохранять структуру почти на сто процентов. Это сложнее и дороже, чем тот же анабиоз, в котором тело хоть и находится в среде с отрицательной температурой, но все же не замерзает полностью. Как это могло помочь Анне, я толком не понимал, полностью положившись на доминатора.

Отдохнул, снова направился в путь.

Далее пошли совсем уж чудовищные завалы. Эх, как жаль что на «Палладине» нет репульсорных прыжковых двигателей. Можно было бы в несколько приемов преодолеть целые завалы… «Тахион» в этом плане был куда продуманнее. Да что там, во всем продуманнее.

Забираясь на одну из скал, я не удержался и сорвавшись с нее, проехался на брюхе вниз и обоими ногами провалился в глубокую трещину. Сверху посыпались тяжелые камни и один из них попал прямо по шлему. Бронестекло треснуло, сломалось крепление. Шлем едва не сорвало с меня, хотя досталось ему хорошо. От толчка я долбанулся затылком об обод, в голове зазвенело.

– Дерьмо! – я попытался выбраться, но ничего получилось – скаф застрял намертво. Перспектива остаться здесь меня совсем не радовала. Нет, конечно, можно было разблокировать скаф и выбраться из него самостоятельно. Но что дальше?