Арлекин и скорбный Экклезиаст

А вот так просто – оригинальная классификация семейных союзов (по Раневской). Жёстко, хлёстко (к тому же – и не очень-то «толерантно», а потому применимо исключительно для внутрироссийского пользования). Но мудро… и практически – исчерпывающе. Вполне заменит заунывную тетралогию интеллектуала-романиста:

«Союз глупого мужчины с глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает лёгкий флирт».

Философам остаётся только мечтать о подобной наглядности. Что Фаина Георгиевна «вполне себе сносно» могла определить парой ёмких предложений, то для правильного гения и прославленного «философского родоначальника» Иммануила Канта потребовало бы пару обстоятельно-содержательных глав.

* * *

«Семья человеку заменяет всё. Поэтому, прежде чем завести семью, необходимо как следует подумать, что для вас важнее: всё или семья?» — боюсь, что этот риторический вопрос Раневской не потеряет своей надрывной актуальности во все времена.

И на эту фразу Раневской следует обратить особое внимание. Потому как – не для красного словца сие сказано, а выстрадано, кровью сердца на гладь сознания вымыто.

Почему же, всё-таки, такое жуткое, порой нестерпимое одиночество? Популярность, харизма, узнаваемость на улицах, восторги публики, назойливые поклонники… и горькое чувство покинутости, скорбной оставленности миром?

И от черновых набросков, не «заготавливаемых впрок» для широкого читателя: «Ничто так не даёт понять и ощутить своего одиночества, как когда некому рассказать сон…» – выстраивается осознанный вектор к созданию Учения о смысле и назначении жизни, исключительно для личного потребления.

«Если бы я вела дневник, то каждый день записывала бы одну фразу: «Какая смертная тоска» – и всё!» – отмечает Фаина Раневская… и принимает – уже не в первый раз! – решение уничтожить очередные наброски к мемуарам. («Я скорее дам себя распять, чем напишу книгу «Сама о себе». Не раз начинала вести дневник, но всегда уничтожала написанное…»).

А одиночество… Оно так и остаётся. Как и талант. Развивается, расширяется, захватывает все свободные закутки сознания… но не иссякает с годами.

И определяется Раневской как неизбежный «спутник славы». Отсюда и недоумённое восклицание, при созерцании очередного изобилия «цветов, записок, писем и открытое» от почитателей – после очередного спектакля: «Как много любви, а в аптеку сходить некому!»

При этом к самой этой «зрительской любви» – она, как минимум, относилась с явной настороженностью. «Любовь зрителя несёт в себе какую-то жестокость», – заявляет Раневская, попутно поясняя: «Однажды после спектакля, когда меня заставили играть «по требованию публики» очень больную, я раз и навсегда возненавидела «свою славу».

Со славой – это понятно. А что с одиночеством? Страдала ли она от него? Возможно. Может, это и стало причиной её тоски, о которой она не раз говорила. («Нет болезни мучительнее тоски!») Не жалуясь, а именно «проговариваясь невзначай».

Но, думаю, относилась к одиночеству философски, со свойственной мудрой женщине терпимостью. И даже создавала некие обоснования его «необходимости». Например, как вам такое: «Ребёнка с первого класса школы надо учить науке одиночества». Не думаю, что многие педагоги согласятся с данным тезисом Раневской. Юмора или сарказма – тоже как-то не просматривается. Скорее – жизненная позиция, выработанная за долгие годы. Принять, согласиться – это единственное, что ей оставалось.

И всё-таки… Одиночество в толпе, социальное – это ещё можно понять. Таланту трудно найти себя в толпе бездарностей. Но вот семья…

Сейчас можно услышать: «Ну, мол, не красавица же!» Мол, как можно с такими внешними данными надеяться на удачу в супружестве? Крайне спорный тезис. Базируется на том факте, что все известные кинороли Раневской достались ей уже далеко не в юном возрасте. Согласен, «мачеха Золушки» – особых эротических симпатий не вызывает… (Это вообще её «бич», к которому, впрочем, сама актриса относилась сдержанно-философски: «Старая харя не стала моей трагедией – в 22 года я уже гримировалась старухой …и привыкла, и полюбила старух моих в ролях».)

Но, по воспоминаниям современников, в молодые годы Раневская была хороша собой. Вот оценка одного из критиков: «Очаровательная жгучая брюнетка, одета роскошно и ярко, тонкая фигурка…» Да и творческое амплуа у Раневской той поры звучало соответствующе: «героиня-кокетт». Для не особо сведущих в нюансах театральных терминов: так называли соперницу главной героини – традиционно скромной красавицы и умницы, положительной во всех отношениях. Её визави – конечно же, должна являть собой воплощённые хитрость и коварство… но и не меньшую красоту, привлекательность. А лучше превосходить «правильную героиню» – в яркости подачи себя, скажем, в броской фееричности… А иначе – где интрига? Как заставить главного героя – красавца без страха и упрёка – обратить на себя внимание?