Архив Андрея Ваджры том 2

Мой визави на протяжении четырёх лет вёл себя так, как обычно ведут взбалмошные девушки, столкнувшиеся с трагедией неразделённой любви. Но он всегда позиционировал себя как мужчину. Можно было бы конечно предположить присутствие в психологической организации юного «ваджраненавистника» некие гомосексуальные элементы, так крепко привязавшие его эмоции к моей скромной персоне, но ведь лично мы не знакомы, он ни разу меня не видел в реале, для него я не более чем сетевая абстракция. Сомнительно, что эпизодическое, безликое общение в Интернете способно вызвать даже у впечатлительной души такое мощное влечение. Разгадка этого психологического ребуса явно лежала в иной плоскости.

И тогда я обратил внимание на основное содержание той страсти, которая так крепко привязала ко мне питерского «ваджраведа». Ею была всёпоглощающая злоба и ненависть, периодически доходившая до отупляющего исступления (вспомнить хотя бы его нескончаемый злобный спам, которым он неутомимо заваливал мой ЖЖ). Да и началось всё с всплеска истерической злобы на РП. Причём без всякой видимой на то причины. Мы тогда в редакции ещё гадали, что случилось, что мальчика так не по-детски начало «плющить». Злоба аж фантанирует, а причин для неё нет. Загадка.

Но эта загадка останется неразрешённой, если вышеописанную специфику юного «ваджраборца» не рассматривать через призму так называемых конституционных психопатий, изучающих пограничные состояния психики. Объяснить его затяжную, хроническую ненависть можно лишь рассматривая её как стержневую акцентуацию его личности. Тогда всё становится на свои места.

Есть в типологии психологических акцентуаций так называемая группа эпилептоидов. Самыми характерными свойствами этого типа психопатов (т.е. людей, чья психика находится в пограничной области между душевным здоровьем и душевным недугом) является: во-первых, крайняя раздражительность, порой доходящая до неудержимой ярости; во-вторых, приступы расстройства настроения и, в-третьих, определённо выраженные моральные дефекты.

Обычно эпилептоиды очень активные, односторонние, напряжённо деятельные, упрямые, склонные к застреваниям на какой-то мысли или сверхценной идее.

Их аффективная установка почти всегда имеет неприятный, окрашенный плохо скрываемой злобностью оттенок, на общем фоне которого периодически по ничтожному поводу развиваются бурные вспышки неудержимого гнева.

Обыкновенно такого рода психопаты очень нетерпеливы, крайне нетерпимы к иному мнению и совершенно не выносят противоречий. Если к этому добавить большое себялюбие и эгоизм, чрезвычайную требовательность и нежелание считаться с чьими бы то ни было интересами, кроме своих собственных, то станет понятно, что поводов для столкновений с окружающими у эпилептоидов всегда много. Даже тогда, когда их нет вовсе, эпилептоиду ничего не стоит их выдумать, только для того, чтобы разрядить своё чувство беспредметного раздражения.

Кроме того, эпилептоид склонен к эпизодически развивающимся расстройствам настроения, которые могут возникать как спонтанно, вследствие дисфории, без всякой видимой причины, так и реактивно – под влиянием тех или иных неприятных переживаний.

Аффективность эпилептоида лишена разнообразия оттенков и определяется, преимущественно, постоянной агрессивностью. При этом аффекты эпилептоида могут быть не только очень сильны, но и очень продолжительны. Этим эпилептоидная эксплозивность отличается от легко возникающих и быстро истощающихся аффектов.

Не трудно заметить, что ранее изложенный фактаж сетевой «борьбы» юного питерского «ваджраборца» чётко ложится в качестве иллюстрации к описанию акцентуированных особенностей представителей эпилептоидной группы. Эпилептоидность моего бывшего поклонника полностью объясняет его странное поведение. И беспричинную злобу, и неустанное следование за мной по сети в течение ряда лет, что адекватному человеку покажется как минимум странным.

Судя по всему, в день упомянутой истерики на «Руськой Правде», с ним, вследствие очередной дисфории, случился аффективный приступ. Возможно, придя в себя, он и пожалел о своей несдержанности (не зря же пытался извиниться), но по его эпилептоидному разумению обратной дороги уже не было. Теперь он должен был доказать себе и всем, кому только можно, свою правоту относительно Андрея Ваджры. Похоже на то, что на этом у него произошло психологическое застревание, преодолеть которое он не смог до сих пор. Очевидно, этот внезапно возникший психологический дефект был закреплён в его сознании во время интенсивного посещения им моего ЖЖ, где я откровенно «измывался» над его стремлением доказать мне свою значимость, каждый раз наглядно демонстрируя его ограниченность и тугоумие (которые присущи эпилептоидам). То есть неудачные попытки меня наказать, усиливали мощь его негативных эмоций, направленных на мою скромную персону.