Архистратиг Михаил

— А, черт возьми, у меня лопнуло терпение! — с бешенством крикнул молодой человек, так как проливной дождь хлынул с новой силой и окончательно промочил его до костей. — Откройте сейчас же, или я вышибу дверь и штурмом возьму ваш старый сарай!

Он принялся барабанить в дверь обоими кулаками, и то, чего не удавалось достигнуть вежливой просьбой, удалось добиться грубостью. Очевидно, она больше импонировала невидимому стражу, потому что через несколько секунд голос заговорил уже значительно мягче:

— Кто вы и что вам, собственно, угодно?

— В данный момент я — просто насквозь промокший человек, который хочет обсушиться. Во всяком случае я могу дать вам, если угодно, самые удовлетворительные сведения по поводу своего положения, имени, возраста, происхождения, родины, семьи и так далее.

— А, так вы из семьи?

— Само собой разумеется! Ведь у каждого человека должна быть семья!

— Я имею в виду — дворянин ли вы?

— Разумеется! Но откройте же мне наконец!

— Погодите, я сейчас сойду! — послышалось сверху. Сейчас же вслед за этим окно захлопнулось, и свет в окне скрылся.

— Оказывается, здесь прежде чем впустить человека экзаменуют его насчет родословной! — пробормотал Ганс, прижимаясь к двери, чтобы хоть как-нибудь укрыться от дождя. — По мне — пожалуйста! В случае нужды я не задумаюсь приписать себе хотя бы графскую корону, лишь бы только раздобыть сухой ночлег. Слава Богу, наконец-то отворяют!

Действительно, послышались скрип ключа и шум отодвигаемого засова. Затем дверь открылась, и перед Гансом появился старик, опиравшийся правой рукой на палку, а в левой державший лампу.

Его худая, сгорбленная фигура прежде, должно быть, была высокой и стройной. Кожа цвета старого пергамента и множество морщин и складок придавали сходство с мумией лицу, с которого смотрели блеклые, выцветшие глаза, а из-под черной ермолки выбивались жидкие серые волосы. По-видимому, несколько шагов, сделанных стариком, утомили его, потому что он закашлялся и изо всех сил оперся на палку, освещая в то же время дорогу гостю.

— Прошу извинения за мою назойливость, но я и в самом деле боялся, что меня унесет дождевыми потоками, — сказал Ганс с поклоном, от которого с него во все стороны полетели брызги. — Я имею честь видеть перед собой хозяина дома?

— Удо, барон фон Эберштейн-Ортенау ауф Эберсбург! — с величайшей торжественностью ответил тот. — А вы, сударь?

— Ганс Велау-Веленберг ауф Форшунгштейн! — было не менее торжественным ответом.

Имя, очевидно, понравилось старику, так как он поклонился и с достоинством сказал:

— Добро пожаловать, господин Ганс Велау-Веленберг! Следуйте за мной.

Он тщательно запер дверь и пошел вперед, указывая посетителю дорогу. Они прошли сначала через портик, крыша которого казалась не очень прочной, так как дождь оставил свои следы на полу. Затем, поднявшись по узкой, почти отвесной лестнице с вытертыми каменными ступенями попали в бесконечно длинный коридор, где каждый шаг гулко отдавался от каменных плит, а лампа в руках хозяина была единственным освещением. Наконец барон открыл какую-то дверь и впустил своего спутника.

— Располагайте этой комнатой! — сказал он, оставляя лампу. — Как видно, непогода на славу отделала вас! Не хочу мешать вам переодеваться, но ожидаю вас за столом. До свиданья, господин фон Велау-Веленберг! — и он простился с гостем движением руки, в котором было что-то действительно рыцарское, аристократическое, и ушел.

Ганс прежде всего обследовал отведенное ему помещение. Это была маленькая, мрачная и скудно обставленная комнатка. Только грандиозная кровать под балдахином казалась остатком былой роскоши, но художественная резьба ее была повреждена и поломана, шелк занавесей выцвел и посекся, а простыни и наволочки были из самого грубого мужицкого холста.

«Самое лучшее было бы поскорее отправиться в кровать, — сказал себе Ганс, устраивая около горячей печки сушилку. — Но поскольку Удо, барон фон Эберштейн-бртенау ауф Эберсбург пригласил меня к столу, ничего не поделаешь. Только вот откуда взять сухое платье? Не найдутся ли где-нибудь здесь рыцарские доспехи или какой-нибудь другой средневековый хлам? Воображаю, какое впечатление произвело бы, если бы я вошел в зал предков, бряцая железом! Итак, за поиски!»

Он и в самом деле принялся искать и скоро набрел на стенной шкаф, в котором заключался довольно скромный гардероб владельца замка. Ганс, не колеблясь, достал оттуда лучшее, что было, — меховую куртку, и едва только успел переодеться, как появилась старуха в платке и на горском наречии пригласила «господина барона» пожаловать к столу.

«Только барон? Я произвел бы себя по крайней мере в графы!» — небрежно подумал Ганс, следуя за служанкой по многочисленным ходам и переходам в помещение, очевидно, служившее тостиной, столовой и приемной.

С первого взгляда комната производила очень благоприятное впечатление, но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить, что в ней самым причудливым образом сочетаются былая роскошь и нынешняя нищета.