Архипелаг Грез

– Я не слышал, что ты говорила. Там было слишком шумно. А сейчас мы наедине.

– Меня зовут Фиренца, по крайней мере ты будешь меня знать под таким именем. Но никогда не называй меня так в присутствии посторонних. Я уже говорила, что приняла обет скромности, но это было просто обещание, данное людям, отправившим меня с миссией. Слово требует исполнения всех обещаний.

– Ты не возражала, когда я тебя фотографировал.

– В тот момент снимки не имели ко мне никакого отношения.

– Разве они не угрожают скромности?

– Скромность в словах, а не в деяниях.

– Что если я сфотографирую тебя обнаженной?

– Я скромна в словах, а не в деяниях. Можешь делать со мной все, что пожелаешь, в самых развратных вариантах, какие выберешь. Я ничего не знаю о физической скромности, поскольку тело – лишь то, что мне дано. Некоторые люди считают меня бесстыжей. Но они ошибаются, поскольку я, к примеру, не могу произносить бранные слова, которые описывают то, чем мы только что занимались. Физический акт – это одно, но молчание – это осознанный выбор. И я выбираю молчание. Я с радостью занимаюсь тем, что не могу произнести.

– Да, – кивнул Таллант, вспомнив то, что недавно произошло.

– Таковы многие из тех, кто следует подобному призванию.

– Ты несешь Слово.

– Да.

Она открыла глаза и повернулась так, что его рука соскользнула с одной груди на другую. Таллант тихонько зажал сосок между пальцами.

– Ты знаешь, где мы?

– Ты имеешь в виду эмоционально или физически?

– Я имею в виду – где мы? В какой конкретно точке Прачоса? Рядом с побережьем?

– Завтра доберемся до моря. А где мы конкретно сейчас… я точно не знаю.

– А тот поселок, через который мы проезжали, ну… трущобы… Я раньше никогда не видел ничего подобного.

– Это самое большое поселение на острове.

– Ты была там раньше.

– Я несла Слово в Сближении в прошлом году. Снова пробовать не стану.

– Тебе угрожали?

– Точнее будет сказать – игнорировали.

– А сколько ты там пробыла?

– Осталась на год. Обратно не вернусь.

– А я думал, Прачос-сити – самый большой город на острове.

– Это столица, но в Сближении населения больше.

– А что это за название такое? – спросил Таллант.

– Трущобный поселок называется Сближение.

– Сближение с чем?

– Понятия не имею. – Фиренца снова повернулась, поерзав на неровном матрасе. – Хочешь снова заняться тем, чем мы уже занимались?

– Тем, для чего нет слов?

– Слова-то есть, но я не желаю произносить их. Ну так хочешь?

– Хочу, но не сейчас.

– А я думала, захочешь.

– Скоро захочу. Расскажи мне про Сближение.

– А нечего рассказывать. Это социальная проблема, решения которой пока не найдено.

– И насколько велика трущоба?

– Ну, сегодня ты видел, сколько времени требуется, чтобы пересечь ее. Поселок занимает почти всю юго-восточную часть острова. Люди не перестают прибывать, поэтому почти невозможно подсчитать общую численность населения. Когда я была там в прошлом году, в трущобах жили около миллиона человек, а сейчас, наверное, и того больше.

– Кто они? Откуда прибыли? По идее же преодолеть пограничный контроль невозможно.

– Жители Сближения нашли способ. В теории все они рискуют быть депортированными.

– Как им это удалось?

– Представления не имею.

– Но ты же говоришь, что была там. Не спрашивала их?

– Я слышала много ответов, ни один из них не поняла и в любом случае считаю все истории выдумкой. Спроси себя, Томак, – а сам-то ты как попал на Прачос? Где ты был до нашего знакомства?

Таллант ощутил знакомый холодок страха, которого по привычке избегал. Его рука соскользнула с тела женщины, он сел. Во дворе кто-то крикнул, кто-то заорал в ответ. Внезапно музыка стала громче. Он услышал смех. Гомон завсегдатаев бара, казалось, раздавался издалека, словно скрытый прозрачным экраном. Впервые за несколько недель ему стало холодно. Женщина, Фиренца, не села рядом, а отвернулась и уставилась в потолок. Он видел сильную челюсть и высокий лоб. Она отдыхала, ожидая, когда он заговорит.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты не знаешь ответа, как и я. Ты здесь, я здесь. Мы похожи.

– Я всегда был здесь.

– И я тоже. Но как далеко уходят твои воспоминания?

– Очень далеко.

– Ты помнишь, как был ребенком?

– Нет, не настолько.

– Значит, позднее. Так сколько же тебе было лет, когда ты попал на Прачос?

Таллант свесил ноги и сел прямо на краю комковатого матраса. Он чувствовал, как его рациональность испытывается воспоминаниями. Он знал, что родился не на Прачосе, но помнил, что всегда жил здесь. Да, в прошлом порой покидал остров, но его память представляла собой аморфную, гладкую, непрерывную нить. Таллант ощутил агонию неопределенности, теперь уже воспоминания проходили проверку рациональностью.

Он встал.

– Ты не знаешь, где мы. Ты никогда не бывал в Сближении. Ты не знаком и с Прачос-сити, в противном случае не называл бы его так. Ты даже не уверен, в какой стороне море. Все это знают островитяне, то есть ты прибыл недавно. Думаю, и я тоже.

– Но ты была здесь в прошлом году, работала в трущобах.