Архимаг

Видимо, охранник и расслабился от того, что я шёл спокойно, не демонстрируя агрессии, да ещё с местными. В глазах охранника, воином его язык не поворачивался назвать, зажглось узнавание, когда я уже вплотную подошёл к нему, но что-либо сделать он не успел. «Грач» покинул кобуру и дважды тихо выплюнул пули, которые вошли в грудь и голову охраннику. Я уже однажды попал, что у моего противника под одеждой была кольчуга, и не хотел повторения, так что всегда теперь делал контроль в голову. Можно и сразу в голову стрелять, но есть шанс промаха, а выстрел в грудь надёжно, цель крупнее. Я всегда стрелял двоечкой.

– Пошли отсюда, – махнул я рукой, прогоняя застывших ступором женщин.

Они, естественно, меня не поняли, местный язык я не знал, но та, что постарше, соответственно поопытнее, взяла напарницу под руку и потащила её прочь.

По посыпанной песком дорожке я направился к нужному зданию, придерживая автомат локтем, чтобы он не покачивался. Так-то я РПК предпочитал, но перед началом операции сменил его на автомат с подствольником, он сейчас предпочтительнее. Святош стало появляться из зданий всё больше и больше, видимо, у них служба началась, ну или что-то подобное, не знаю, их традициями я не интересовался, и на меня стали обращать внимание.

Конечно, ни о какой тихой операции речи не могло идти, мне лишь нужно дойти до дверей верхнего этажа каземата, бывших винных погребов (если они заперты, взрывчатка наготове), и, заблокировав вход, спуститься для ликвидации надзирателей. А святош уже мои ученики будут отстреливать. Они это любят, уж я-то знаю.

Меня пытались дважды окликнуть, но я не обращал внимания, мне главное – дойти до открытых дверей каземата, у входа в которые стояло двое святош, а там уже превращусь в машину для убийства. Пока же я никого не трогал. Терпел, хотя палец так и чесался нажать на спусковой крючок автомата.

У меня всё получилось, видимо, святоши никак не могли осознать того, что я, их истинный враг, нахожусь на территории их аббатства, хотя наружу за это время их высыпало уже порядка пятидесяти. Сблизившись с теми двумя, что стояли у входа, я выхватил пистолет и четырежды выстрелил, по привычке потратив на каждого по две пули. Вот тогда-то и началась паника, поднялись вой и крики, но их заглушили первые далёкие выстрелы автоматической пушки БМП и крупняка бэтээра, но я уже заскочил внутрь каземата, закрыл тяжёлые створки и опустил довольно толстый брус в пазы. Всё, без тарана эти двери не вынести. Более того, я ещё и растяжку поставил на брус. Мало ли какой надзиратель попытается уйти. Хотя, конечно, вряд ли это произойдёт.

Надев амулет-монокль, ответственный за сканирование всего, на что падал мой взгляд, а также настроенный на автоматический поиск живых существ, я стал спускаться. Кстати, живые существа мне попадались часто. Крысы. Уже штук восемь заметил, пока обследовал комнаты верхнего этажа. Сволочи, пугают детей.

На верхних этажах было одиннадцать святош, они спали, но часть их начала просыпаться от грохота выстрелов пушек. И мой пистолет стал выплёвывать стреляные гильзы. Одного святошу, или старшего, или местного завхоза, я связал, выгнав из его постели двух перепуганных девочек лет восьми и десяти. Судя по следам на их телах, насилие произошло. У меня на него ещё есть планы, а пока нужно поспешить.

Спустившись по лестнице на нулевой уровень, я отстрелял надзирателей и поспешил к другой лестнице, что вела вниз. Там ещё не обеспокоились, в казематах стояла полная тишина. Да здравствуют глушитель и толстые стены, бойня наверху была не слышна!

Тут тоже всё прошло благополучно, играющие в карты надзиратели, а их было трое, даже не дёрнулись, а словив по две пули, так и улеглись за и под столом. Просканировав амулетом все закутки, я понял, что живых святош в этом здании и на его подземных уровнях не осталось. Ну, кроме того, что я оставил связанным в своей постели.

Остановившись у стола с ликвидированными надзирателями, от них шёл запах давно немытых тел, пролитого слегка прокисшего вина и крови, я задумался: выпускать ли мне сразу всех детей?

– Выпускать, – пробормотал я, кивнув самому себе.

Я взял стоявший на столе деревянный, явно вырезанный ножом подсвечник на две свечи, обе горели, и направился к ближайшей двери. Амулет показывал, что в нём закрыты в основном более взрослые дети. Значит, малышня в других камерах. Что мне не нравилось, многим из них вряд ли было больше трёх лет. Ну вот как так можно?!

Открыв смотровую щель, я заглянул в камеру, поморщившись от вони, что шла изнутри. Там было двадцать шесть парней четырнадцати – пятнадцати лет, похоже, тут содержали самых буйных, потому как в остальных камерах все были перемешаны, малыши и более взрослые, девчата и пацаны. Пихали всех подряд.