Архетипы в русских сказках

Более того, это древний архетип, и никак не юная молодая девушка, которая ещё не ведает многого, у которой ещё нет опыта, и она не может одаривать. Наоборот, в сказках часто встречается образ девушки, которая приходит к Бабе-Яге за наукой, за советом, за веретеном, спасает своего братца. Если говорить про архетипические составляющие русской сказки, то вот это «юношеское» принадлежит тем, кто приходит к Бабе-Яге.

Баба-Яга является древней, мудрой, очень глубокой темой. Я говорю «темой», потому что она очень объёмная. Когда мы читаем описание богов, там всегда есть амбивалентность, у бога есть два полюса всегда. Например, в мифологической традиции, если речь идёт о боге, то он бог света и тьмы, бог жизни и смерти одновременно. Если мы рассматриваем сказочный материал, то в сказках описано две стороны Бабы-Яги: и тьма и свет имеют в ней значение.

Функция светлой стороны Бабы-Яги: она встречает царевича, и если на вопрос «Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?» он отвечает «Дело пытаю», то она выдаёт ему «проходной билет на ту сторону», снабжает его большим количеством подарков. Герой проходит у неё инициацию для дальнейшей победы над Кощеем, либо над Змеем Горынычем, смотря в каком контексте мы её встречаем, и получает от неё инструкции по дальнейшему соединению частей: сознательной и бессознательной, мужской и женской, анимы и анимуса.

Баба-Яга — это, с одной стороны, проводник, с другой стороны, можно сказать, что она в этом ключе действует как жизнь, как принцип объединяющий и поддерживающий жизнь, как движение к целостности.

Есть у Бабы-Яги и тёмная сторона. Здесь и атрибутика — черепа на заборе, и её роль в инициации молодых девушек, которые, попадая к ней, могут умереть, и её роль в инициации в таких сказках как «Гуси-лебеди», «Терёшечка», где герой — ребёнок. Если он ведёт себя вне положенных родом, либо человеческих, задач, ведёт себя не как принадлежащий этой системе персонаж, то Баба-Яга является носителем смерти.

Её атрибутика, о которой говорят в контексте смерти — костяная нога и избушка на курьих ногах. Вот здесь у меня вопрос по поводу интерпретации избушки как домовины, в том плане, что если у Бабы-Яги «нос в потолок врос» это значит, что это что-то очень узкое, и это может быть гроб. Я не спорю ни с Проппом, ни с Кэмпбеллом, безусловно, но для меня здесь нет прямого указания на атрибутику смерти. На атрибутику смерти скорее указывают её действия: она может зажарить в печи, уничтожить с помощью огня, на косточках поваляться. И безусловное указание на принадлежность её к смерти, и даже к выбору судьбы то, что она слепая, то есть она чует духом, но не видит глазами. Символика смерти, со слепотой ассоциируется гораздо больше, чем с маленьким домиком, в котором лежит Баба-Яга.

Баба-Яга лежит на печи, а печь — это символика жизни, организации стихий через рукотворное человеческое, социальное мироустройство. Получается, с одной стороны, Баба-Яга лежит на печи, встречает гостей, то есть имеет принадлежность к миру живых, а с другой стороны, она катается на косточках, как богиня смерти. Вот она, амбивалентность. Можно говорить, что Баба-Яга — это принцип организации жизни и смерти, сочетание двух этих процессов.

Еще интересный момент. С одной стороны, она — «баба», а «бабой» называют женщину после того, как она родит ребенка, и уже перешла через рубеж смерти, это первый момент. Второй момент, на который хотелось бы обратить внимание. Мне всегда казалась спорной идея «выпарить в баньке». Когда добрый молодец приходит и говорит: «Ты меня сначала напои, накорми, в бане выпари, а потом выспрашивай», то если следовать логике, получается, что герой, Иван-царевич, молодой и достаточно привлекательный мужчина, в поисках своей прекрасной невесты отправляется в путь для соединения с ней. И вдруг ни с того ни с сего, в обязательном порядке, он зазывает попарить его в бане, что-то вот такое страшное, слепое, с вросшим носом в потолок, с одной ногой говняной (в самых архаичных вариантах сказки), другой костяной. Понятное дело, что речь здесь идёт не о логике, а речь идёт о принятии сознанием и оплодотворении сознания определёнными идеями.

Напомню, что Баба-Яга всё-таки «баба», она рожает и рождает. Получается, обязательно должен случиться коитус прекрасного царевича с отвратительной Бабой-Ягой, как символика принятия любви к отвратительному, теневому. Это совокупление со смертью и признание её права на существование. Более того, Баба-Яга сама задает вопрос: «Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?» и он отвечает, и рассказывает о деле уже после того, как он проявил любовь и готовность войти вот в эту жизнь и в эту смерть одновременно, то есть принять жизнь и смерть со всеми её атрибутами и последствиями, и перейти эту границу. Вот такое интересное замечание к образу Бабы-Яги. Здесь ещё можно провести параллель с образом весталок, с посвящением в божественное откровение через соединение не только духовное, но и через физическое.