Архетипы и коллективное бессознательное

⁸⁹ Понятие архетипа является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного и указывает на существование определенных форм в психике, которые, по-видимому, присутствуют всегда и везде. В мифологических исследованиях их называют «мотивами»; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции «représentations col-lectives» Леви-Брюля, а в области сравнительной религии Губерт и Мосс определяют их как «категории воображения». Адольф Бастиан называл их «элементарными» или «первичными мыслями». На основании вышесказанного можно заключить, что моя идея об архетипе (букв. «предсуществующая форма») не стоит особняком, а признается и в других областях знания.

⁹⁰ Мой тезис заключается в следующем: помимо нашего непосредственного сознания, которое носит исключительно личный характер и которое мы считаем единственной эмпирической психикой (даже если рассматривать личное бессознательное как приложение), существует вторая психическая система коллективной, универсальной и безличной природы, одинаковая у всех людей. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предсуществующих форм – архетипов, осознаваемых лишь вторично и придающих четкую форму определенным элементам психического содержания.

2. Психологическое значение коллективного бессознательного

⁹¹ Медицинская психология, развившаяся из профессиональной врачебной практики, настаивает на личностном характере психики. Здесь я имею в виду воззрения Фрейда и Адлера. Это психология индивида, в рамках которой этиологические или причинные факторы рассматриваются почти исключительно как личные по своей природе. Тем не менее даже такая психология основана на определенных общих биологических факторах, например половом инстинкте или потребности в самоутверждении, которые ни в коей мере не являются сугубо индивидуальными особенностями. Она вынуждена это делать, ибо претендует на роль объяснительной науки. Ни одно из этих представлений не отрицает ни существования априорных инстинктов, одинаково общих для человека и животных, ни их значимого влияния на личную психологию. Однако инстинкты представляют собой безличные, повсеместно распространенные, наследственные факторы динамического или мотивационного характера, которые настолько часто остаются вне сферы сознания, что содействие их осознанию можно считать одной из первостепенных задач, стоящих перед современной психотерапией. Более того, по своей природе инстинкты отнюдь не являются чем-то смутным и неопределенным; это особым образом оформившиеся мотивационные силы, которые появились задолго до возникновения сознания и преследуют собственные цели, независимо от степени их осознания. Следовательно, они представляют собой очень близкий аналог архетипов – настолько близкий, что есть все основания полагать, что архетипы суть неосознанные образы самих инстинктов или, другими словами, что они являются моделями (паттернами) инстинктивного поведения.

⁹² Таким образом, гипотеза коллективного бессознательного не более дерзновенна, нежели гипотеза о существовании инстинктов. Человек охотно признает, что инстинкты оказывают сильнейшее влияние на его поступки, причем совершенно независимо от рациональных мотиваций сознательного разума. Следовательно, если предположить, что наше воображение, восприятие и мышление в равной мере подвержены влиянию врожденных и универсально существующих формальных элементов, то нормально функционирующий интеллект, я полагаю, может усмотреть в этой идее столько же мистицизма, сколь и в теории инстинктов. Хотя мою концепцию не раз упрекали в мистицизме, я должен еще раз подчеркнуть: понятие коллективного бессознательного является не умозрительным, не философским, а эмпирическим. Ключевой вопрос звучит так: действительно ли существуют бессознательные универсальные формы? Если они существуют, тогда имеется область психики, которую можно назвать коллективным бессознательным. Правда, определить коллективное бессознательное не всегда просто. Недостаточно указать на зачастую очевидный архетипический характер проявлений бессознательного, ибо последние с тем же успехом могут возникать из элементов, приобретенных через язык и обучение. Равным образом следует исключить криптомнезию, что в некоторых случаях практически невозможно. Однако, несмотря на все эти трудности, имеется немало индивидуальных примеров, иллюстрирующих аутохтонное возрождение мифологических мотивов, что исключает любые разумные сомнения. А если такое бессознательное в самом деле существует, то психологическое объяснение обязано принять его в расчет и подвергнуть более строгой критике некоторые необоснованные этиологические теории о личности.