Архетип и символ

Сознание поначалу было весьма непрочным. В относительно первобытных обществах мы все еще имеем возможность наблюдать, насколько легко утрачивается сознание. Одной из «опасностей души», кстати, является как раз утрата души, когда часть психики снова становится бессознательной. Другим примером может служить состояние, называемое «амок» — эквивалент «берсерка» в германских сагах. Это состояние большего или меньшего транса, часто сопровождаемого опустошительными социальными последствиями. Даже обычная эмоция может вызвать заметную утрату сознательности. Первобытные племена поэтому строго хранят разработанные формы вежливости, там принято говорить приглушенным голосом, складывать на землю оружие, припадать к земле, склонять головы, показывать раскрытые ладони рук. Даже в наших формах вежливости все еще можно отыскать следы «религиозного» видения возможных психических опасностей. Мы пытаемся умилостивить судьбу, магически желая друг другу доброго дня. Левую руку нехорошо держать в кармане или за спиной, когда правой пожимаешь руку другого. Если вы хотите умилостивить особенно сильно, вы пользуетесь обеими руками. Перед людьми, наделенными большим авторитетом, мы преклоняем непокрытую голову, т.е. предлагаем им свою голову без защиты, чтобы умилостивить сильного, который может вдруг легко перейти к неконтролируемому насилию. Во время военных танцев дикари приходят в такое возбуждение, что могут наносить себе ранения и проливать кровь.

Жизнь дикаря постоянно наполнена заботой по поводу все время таящейся в засаде психической опасности, а потому столь многочисленны процедуры, направленные на уменьшение риска. Высшим проявлением этого факта является табу, наложенное на различные области. Бесчисленные тщательно и со страхом соблюдаемые табу суть ограждения области психики. Я совершил чудовищную ошибку, находясь на южном склоне горы Элгон. Мне захотелось выяснить, что из себя представляют призрачные дома, с которыми я часто сталкивался в лесу, и во время беседы я употребил слово «селельтени», означающее «призрак». Тотчас мои спутники умолкли в тягостном изумлении. Все отвернулись от меня, поскольку я громко произнес тщательно умалчиваемое слово и тем самым навлек самые опасные последствия. Мне пришлось сменить тему разговора, чтобы встречу можно было продолжить. Те же люди уверяли меня, что у них не бывает сновидений; последние были прерогативой вождя и шамана. Позже шаман признался мне, что у него тоже больше нет сновидений: ведь теперь у них есть окружной комиссар. «С тех пор как пришли англичане, у нас больше нет снов, — сказал он, — окружному комиссару все ведомо о войне и болезнях, о том, где нам жить». Это странное суждение основывается на том факте, что сновидения были прежде высшим политическим озарением, голосом «мунгу». Поэтому обычному человеку было бы неразумно полагать, что у него есть сновидения. Сновидения — это голос Неведомого, которое от века грозит новыми опасностями, жертвами, войнами и прочими беспокойствами. Одному из африканцев как-то приснилось, что враги захватили его в плен и сожгли живьем. На следующий день он собрал своих родственников и стал упрашивать их сжечь его. Они согласились только связать ему ноги и поставили его в костер. Конечно он после этого сильно хромал, но от своих врагов ему удалось ускакать.