Археоскрипт

Что их ожидает в Сахаре? Анита не колебалась ни минуты, ехать или не ехать. Ехать! Ведь Туо бредил этими раскопками, и в конце концов лед недоверия растаял и есть все возможности сделать такое большое дело! И главное — Туо признали, за ним не охотятся, ему не нужно прятаться. И даже ее оставили в покое — больше не вызывают к этому бульдогу. Ах, как она была рада, когда Туо согласился и подписал контракт! Правда, формальности его удивили. Хотя из литературы, из газет он уже знал, что отношения между землянами, даже интимные, скрепляются бумажками, но одно дело — знать теоретически и совсем другое — самому столкнуться с этим на практике. Особенно его поразило, что нужно подписывать чеки, — без его подписи банк не выдаст денег, а без денег люди не могут жить: продовольствие — за деньги, одежда — за деньги, жилье — за деньги. «Радость и печаль, удовлетворение жизненных потребностей — все зависит от росчерка пера? Какая дикость!» Фаусто Лабан, отныне ставший его помощником по экспедиции, на все это отвечал: «Так нужно. Так принято».

Анита облегченно вздохнула. Сборы и приготовления закончены, и вот они в море. Она курирует медицинскую часть, Марта — секретарь-летописец (сейчас в каюте грустит о своих).

Анита время от времени заглядывает в трюм: не залило ли там клетки с птицами. Нет, как будто все в порядке.

Солнце клонится к закату — огромный красноватый шар прячется за тучу, притаившуюся на самом горизонте. Потом выглядывает в узкую щель — и уже не круглое оно, а продолговатое. Между двумя темными полосами — брусок раскаленного металла.

Анита легонько толкнула Туо и показала на солнце. Он посмотрел и сказал ей на ухо:

— У нас солнце почти такое же. Только еще немножко фиолета…

«Как это удивительно, как необычайно, — подумала Анита, жить под одним солнцем, потом под другим… А я — увижу ли я солнце Филии? Будет ли оно для меня таким же прекрасным, как наше? Родное солнце, солнышко… Ты дало человеку жизнь, из твоих лучей соткана наша колыбель…»

И неожиданно ее охватил страх. Как же так — отказаться от своего солнца и переселиться под другое, чужое? Свое солнце… Вон оно, ныряет, выныривает, скрылось за тучами. Но тучи еще горят его огнем, искрятся, тлеют, и еще отбрасывает оно блики на волнующееся море, на его водяные горы, и кажется, даже ветер насквозь пропитан им и напоен. Нет солнца и ОНО есть! И неужели она, Анита, сможет уйти навсегда-навсегда от своего солнца?! Туо еще не смонтировал аппарат с бриллиантом, взял чертежи с собою, но разве там, в пустыне, будет у него мало дел, кроме этого! А может быть, он останется на Земле? Найдет Археоскрипт, станет известным во всем мире… А она тогда сможет спокойно окончить институт и получить диплом врача.

Анита вздохнула.

— Пойдем, Туо!

Хватаясь за перила, двигались вдоль палубы. Ветер яростно бросался на них, рвал одежду, перехватывал дыхание. Палуба то поднималась, то опускалась — подвижная и скользкая. Их отшвырнуло в коридор, ведущий к каютам, и они захлопнули дверь. Гул остался снаружи, а здесь было тихо и тепло. Анита встала на цыпочки, обняла Туо за шею и поцеловала в соленую от брызг щеку.

— Скажи, ты любишь Землю? Полюбил?

— Очень!

Туо подхватил ее на руки и понес по коридору, ступая осторожно — его качало от стены к стене.

— Пусти, упадешь! — звонко смеялась Анита и все крепче обнимала его плечи.

Только у самой двери каюты он опустил ее на пол.

— Неси дальше! — Анита игриво прыгнула ему на руки. — О Марте забыли? К ней, к ней!

Играя, как дети, дошли до Мартиной каюты.

Марта лежала с книжкой в руке. Мягкий свет плафона падал на ее лицо, большие глаза оставались в тени и от этого казались еще большими.

— Куда вы исчезли? — и в голосе ее прозвучала и радость, и дружеский укор.

— Смотрели морю в глаза! — сказала Анита.

— Ну и какие они?

— Такие, как у тебя.

Подруги засмеялись.

Туо спросил Марту, как она себя чувствует. За нее ответила Анита:

— Вот если бы зверята здесь были…

— А вы знаете, я таки хотела умыкнуть хотя бы тигренка, зоопарк не очень-то обеднел бы. Но потом подумала: убежит в Сахаре.

— Ничего, хватит с тебя птиц. Утром будем в Алжире, отдохнем там, правда? А оттуда как — на авто или самолетом?

— Это зависит от Фаусто Лабана, — сказал Туо.

— Скорее бы Алжир! — воскликнула Марта. — Надо письмо родителям отправить.

— Я уже маме приготовила. Получились каракули — разве здесь можно писать! Но мама — это мама, она поймет.

— А я своей маме… — вздохнул Туо, — посылаю мысли…

25

«Дорогая мамусенька!