Археоскрипт

Первым примчался Лабан. Встав над краем глубокого раскопа, он несколько минут молча смотрел вниз, туда, где вынырнула из песка матовая вершина пирамиды. Губы его вздрагивали, словно сами хотели что-то сказать, но он сжимал их и молчал. Мысли и эмоции распирали его, как зрелые зерна распирают гранат. Разве он надеялся на такой успех? Он верил Туо и не верил, правда, больше верил, но все же… Никто не мог сказать наверняка, что в глухой пустыне, далеко даже от караванных путей, под окаменевшим песком… Однако… Может быть, это просто пирамида какого-нибудь фараона? Чтобы ее не ограбили, фараон приказал построить ее в котловане и засыпать… Ну что ж, если даже и так, сенсация будет не меньшей, чем у Картера.[3]

— Света, дайте больше света! — вскричал запыхавшийся новый кинооператор, став на колено и нацелив свой аппарат. Вспыхнуло еще несколько прожекторов, киноаппарат застрекотал, фиксируя на пленку раскоп.

Не терял времени и косматый художник. Его тушевой карандаш проворно забегал по листу ватмана, и сперва над раскопом появилась фигура Марты, а уже затем — линии вершины пирамиды, утопающей в земле.

Вынырнули из темноты Туо и Анита. Девушка держала его за руку, словно боясь, чтобы он не упал в котлован.

Словно очнувшись, Фаусто Лабан подошел к Туо и крепко пожал ему руку.

— Поздравляю! Поздравляю с успехом! Это… это… блестяще!

Туо бросил взгляд вниз, потом на рабочих, механизаторов, обступивших раскоп, и тихо ответил:

— Это наш общий успех.

— Конечно, конечно, — закивал головою Лабан, — но если бы не вы…

Туо шагнул вниз и, осыпая песок, двинулся к пирамиде. За ним, балансируя руками, спустился и Лабан. Они оба ухватились за тело пирамиды, словно желая удостовериться, что это не привидение, не мираж, что она действительно существует.

Археоскрипт… И радостно, и горестно на душе у Туо. Это ведь далекие-далекие его предки послали весть своим потомкам — посмотрите, мол, и мы тоже что-то умели и коечего достигли… А случилось так, что потомки отстали, что им нужно учиться у своих предков!

Туо посмотрел в глаза Лабану и своей ладонью накрыл его руку: хотел узнать, что думает, что же думает этот замкнутый человек? Лабан не убрал своей руки — ему казалось, что пирамида согревает, наполняет его своим теплом. В голове была какая-то мешанина, Туо смог уловить только отдельные понятия: гробница, Картер, Тутанхамон, золото, золото, премия, академик…

— Археоскрипт, — сказал Туо, — это Археоскрипт.

— Пирамида, — ответил Лабан. — Похоже на гробницу фараона.

— Он имеет форму пирамидального куба.

— Действительно? Откуда это вам известно? Или догадка?

— Я видел снимки. Там, на Филии.

— А-а-а…

И снова закружились, переплетаясь и путаясь, мысли в голове Лабана. Археоскрипт, Археоскрипт, машины, моторы, аппараты, формулы, формулы, кварки, кварки, кварки, бомба, миллионы, миллионы, вилла, академия… Формулы, формулы, формулы! Генерал, генерал, радиограмма.

Туо отдернул руку, нахмурился.

— Пирамидальный куб, говорите? — Фаусто Лабан погладил зеркальную грань. — Должно быть, большой объем?

— Да. На каждой грани этого куба — четырехгранная пирамида. Тетрагексаэдр.

— Ну что ж, окопаем и будем вскрывать. Следует только попросить еще десяток грузовиков.

— А главное — пригласить сюда ученых всего мира, журналистов, представителей телевидения.

— Что вы, что вы! — возразил Лабан. — К чему такая огласка?

— Мне кажется, именно в этом и состоит смысл нашего открытия: оно должно стать достоянием всего человечества.

— И станет. Только зачем спешить? — Лабан пожал плечами. — Вот посмотрим, что тут есть, все обустроим, напишем отчеты.

Выбрались из раскопа молча.

А рабочие, шоферы, молодые парни в комбинезонах, в шортах, громко переговаривались, шутили, смеялись.

— Что, если раскроем, а там девушка?

— Проснется, улыбнется…

— Чур, моя!

— Это почему же твоя?

— Я научу ее шейк танцевать, а вы не умеете.

— А как ты с ней разговаривать будешь?

— Известно как: прикосновениями!

— Такой медведь как прикоснется…

— Я — нежный. Тише, тише, пока пусть еще немного поспит. — Парень обернулся к Лабану. — Завтра раскроем?

— Нужно еще окопать, — ответил Лабан. — Работы еще много, придется вынуть сотни кубометров породы.

— Сделаем!

— Давайте сейчас!

— Заводи своего бронтозавра!

Лабан подозвал бригадира, худощавого человека с черной ленточкой усов.

— Всем отдыхать. Начнем завтра с утра.

— Хорошо, — сказал бригадир. — Больше указаний не будет?

— Пока все. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил бригадир. И — рабочим: — По палаткам. Спать!

Погасли прожекторы, тьма окутала все: и раскоп, и палатки, и горбатые машины.

Нехотя разошлись, легли отдыхать. Только Фаусто Лабан еще некоторое время ходил вокруг чаши раскопа. Заметив две темные фигуры, высокую — Туо и пониже — Аниты, которые удалялись в сторону пустыни, дождался, пока они растворились во мраке, и направился к машине, в которой была установлена рация. Радист еще не спал.

— Посвети фонарем, — тихо произнес Лабан и, когда на стол лег белый круг, быстро набросал шифровочный текст радиограммы — три строчки чисел. — Передай немедленно.