Архангельское

К мелочам, видимо, относились их картинные галереи, все вместе сравнимые с художественным собранием Эрмитажа. Безделицей была мебель Марии-Антуанетты, купленная для будуаров Зинаиды Николаевны во дворцах Архангельского и Петербурга. Среди драгоценностей княгини имелись вещи, некогда принадлежавшие едва ли не всем королевским дворам Европы. Например, огромной жемчужиной «Пелегрина», которую она особенно любила и редко с ней расставалась, раньше владел Филипп II: испанский король украсил ею грудь, позируя для одного из своих портретов.

Вся юсуповская недвижимость вместе с некоторыми движимыми ценностями досталась советской власти. Тем не менее большевики сетовали на то, что недосчитались многих картин и статуй, которые Юсуповы заблаговременно обменяли на иностранную валюту. Не обнаружили в Архангельском нескольких портретов Рембрандта, как оказалось, проданных за 12 миллионов франков американскому коллекционеру Вайденеру. Единственное, о чем не сожалела новая власть, – это воистину бесценные юсуповские архивы, от которых в России осталась лишь ничтожная часть. «Пьяная матросня, – отмечал в своих воспоминаниях князь Феликс, – искала, прежде всего, драгоценности, а попадавшиеся ей непонятные бумаги сжигала». В этом князь был прав. Уже давно не является секретом то, что в огне погибли документы многих дворянских семей России. Позже некоторые фамильные хроники были восстановлены по государственным документам, но ввиду скудости материала нынешним историкам приходится доверять таким предвзятым трудам, как «Воспоминания» Феликса Юсупова.

В начале Первой мировой войны большая часть русской знати перевела свои капиталы из европейских банков в отечественные. Именно так поступили и Юсуповы, дав понять, что они, подобно своим патриотично настроенным согражданам, в исходе войны нисколько не сомневались. К революции в высоких сферах относились несерьезно, поэтому, когда она свершилась – буквально грянула, заставив перекреститься всю страну, – Феликс начал спасать драгоценности, переправив их сначала в Москву, а затем в Крым, откуда 13 апреля 1919 года, заняв не слишком комфортные каюты на миноносце «Мальборо», Юсуповы отбыли за рубеж. Несмотря на потерю части состояния, в эмиграции они не бедствовали. Известно, что Феликс расплачивался за паспорта и визы бриллиантами. Камни и некоторая сохранившаяся с довоенных времен недвижимость помогли обосноваться в Париже, и не где-нибудь, а в Булонском лесу. Здесь, на берегу Сены среди роскошных аллей, вековых дубов и тихих озер, Юсуповы купили небольшой дом, прожив в нем долго, спокойно и незаметно.

В первые годы эмиграции Юсуповы не бедствовали, но князь Феликс от праздной жизни не отказался, и в конце концов все имущество, имевшееся за границей и вывезенное из России, было растрачено. Старый князь Феликс Феликсович скончался в 1928 году, а Зинаида Николаевна – десятилетием позже. Ее похоронили рядом с мужем на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем. В 1957 году пришла очередь 70-летнего князя Феликса. Судьба не дала ему славы, которая грезилась в юности, зато обеспечила известность: заграничное общество видело в нем прежде всего убийцу Распутина. В парижских салонах при его появлении замолкали, смотрели с волнующим любопытством, хотя он уже никогда не решался ни на какие авантюры. Достигнув преклонного возраста, князь выглядел молодо, был красив, строен и подтянут, приобрел привычку принимать расслабленные позы, но не утратил заученных с детства придворных манер. На лице его все так же играла ничего не выражающая улыбка.

И. Н. Крамской. Осмотр старого дома

Последний путь последнего Юсупова был не по-княжески скромен: денег на отдельное место на кладбище не нашлось, и Феликса положили в одну могилу с матерью. Впоследствии к ним присоединилась Ирина Александровна, а спустя несколько лет всем троим пришлось потесниться, поскольку здесь же обрела вечный покой дочь Юсуповых, графиня Ирина Феликсовна Шереметева, с мужем: так бывшие соседи по усадьбам, породнившись, стали соседями и по могиле. Шереметевы не имели детей, поэтому вместе с ними ушли в историю оба рода.