Аркашины враки

– Ну, не совсем, но как-то выплыли. Происшествие сочли несчастным случаем по вине неопытного рулевого. Он получил инвалидность второй группы и был списан на берег. Паше Килину вынесли строгий выговор по партийной линии – по заявлению его жены, узнавшей о факте измены мужа. Паша покаялся, и партком вернул капитана жене. Неверная дама – второй секретарь горкома ВЛКСМ – немедленно вышла замуж за кого-то третьего, поскольку первый секретарь был женат. А беспартийного и холостого Славу Жукова посадили на два года. Он на зоне работал библиотекарем, там же увлекся наглядной агитацией и научился плакаты писать. На зоне его главным лозунгом – ввиду глубокого смысла при исключительной краткости – стал «Слава ВЛКСМ!». А как освободился, Слава пришел работать на УХЗ – поскольку живет не слишком далеко, в Затоне, рядом с зимующими и списанными навечно судами. Слава увлекся маринистикой, его любимым сюжетом стал такой – «Флагман Волжско-Камского бассейна «Вильгельм Пик» на последней стоянке». Картин двадцать на этот сюжет из окна собственной кухни написал, только погоды на них разные, а настроение всегда трагическое. У него во Дворце культуры две выставки было. Среди художников-оформителей Уреченска живописец Вячеслав Жуков известен под псевдонимом Слава Волкасъем.

Я хихикнула, и довольно громко. Аркаша рассердился:

– Ты, вечерница! – прошипел он. – Прекрати срывать заводское мероприятие!..

И снова раздались аплодисменты. Это закончил говорить парторг.

И мы с Аркашей тоже стали аплодировать.

Вас зеен вир? [4]

Сколько раз за свое клубное детство я слышала гул, шелест, грохот аплодисментов? Не меньше, чем гул, шелест, грохот дождя по крыше клуба. Очень часто, с детского сада, по множеству поводов было принято хлопать в ладоши.

Во время рукоплесканий в зале заседаний УХЗ я снова оглянулась назад, на Славу Жукова, чтоб внимательно посмотреть на него по-новому, и как на живописца-мариниста, и как на зэка-оформителя…

Я с детства нечаянно, но навсегда усвоила, что Художник и Оформитель не одно и то же. В нашей с мамой маленькой домашней библиотеке, умещавшейся в чемодане, была важная ветхая книга «Мастера искусства об искусстве» 1939 года издания. Мама читала мне из нее письма Эдуарда Манэ, Сезанна, Ван Гога, Ренуара, Родена… Из писем следовало, что у настоящего художника, если всерьез, нет и не должно быть заказчика. Художник – свободен и одинок. А вот у оформителя (это я уже не из книги, а самостоятельно поняла) заказчик просто обязан быть. Оформитель всех времен и народов в нем нуждался всегда. Нуждался в его власти и деньгах. Смутные, не оформленные мечты Заказчика как раз и должен был оформить Оформитель! Разумеется, за вознаграждение.

Но нельзя забывать: Художник древнее Оформителя. Художник возник почти сразу после грехопадения Адама, еще до Каина и Авеля, в темной пещере, где ни зги не видать. Однажды один из несчастных и отринутых Богом потомков Адама в полумраке первого костра стал что-то изображать на стене пещеры. Неизвестно, почему и как он вдруг захотел остановить само время, а заодно и другие Божьи наказания – тьму и смерть. Что за странная идея – сохранить навечно, и не для себя, а для кого-то, следующего за тобой, отпечаток чего-то своего, невыносимо ярко мелькнувшего в тягостной жизни. Какое-то прекрасное мгновение или свидетельство о нем… Сохранить – изобразив. Занятие было сакральным, практического смысла не имевшим. Художник, сын Адама, маялся и умирал, как все люди, уходил в никуда, пещера погружалась в полный мрак… Но в этой кромешной тьме навсегда оставалось ненужное чудо, одинокое прозрение одинокого художника. И вот совершенно не понятно: каким образом странное, тайное и одинокое первое явление искусства не осталось одиночным? Это нелепое чудо размножилось и обрело адептов. Каким образом? Тайна. Думаю, начальная, катакомбная деятельность первых художников была просто первым наглядным проявлением бессмертия души. Даже осудив Адама, Бог его не бросил. Он оставил ему надежду на бессмертие и на возвращение в рай. Пусть хотя бы для души. И это нелепое мечтание редких особей постепенно превратило двуногих пещерных жителей в людей.

Но в чистом виде художники выжить не смогли бы никак.