АРКАНУМ

Утро следующего дня было таким же невзрачным и тусклым, как и весь предыдущий день. Люди проснулись в своей грязной лачуге, не имея даже воды для того, чтобы умыться и привести себя в порядок. После сна на твердом полу у них болели спины, а от пыли, которую здесь, видимо, никто и никогда не убирал, заложило носы. Ночь выдалась холодной, а одеяла, которые им дали местные жители, не приносили ни тепла, ни мягкости.

На улице стояла противная мокрая погода. Дождь не шел, но все небо было затянуто тяжелыми тучами, а влага словно висела в воздухе и казалась осязаемой. В доме тоже было холодно, и, ко всему прочему, им очень хотелось есть.

– Да что они там издеваются над нами! – Генри негодующе рассекал комнату большими шагами.

– Точно! Я уже есть хочу. Такое чувство, будто этот ваш Одиус решил нас заморить голодом, – возмутилась Ирина.

Остальные пленные «гости», завернувшись в одеяла по самые уши, сидели на полу с недовольными лицами, но говорить и двигаться им не хотелось. Тела, еще не отошедшие ото сна, требовали тепла.

– Может, к ним сходить и напомнить о нас? – Вера на секунду высунула свое личико из-под одеяла, но тут же вернула его обратно.

Не успела она закончить свою фразу, как дверь их хижины со скрипом отворилась, и в комнату вошел Тодд с подносом, полным еды, в руках. «Интересно, там опять снотворное?» – с тревогой подумала Вера. Она осторожно взглянула на Лео, но его лицо было непроницаемо.

– Ваша еда, – без каких-либо интонаций в голосе сообщил Тодд.

Он поставил поднос на пол и вышел. Дверь, закрывшись за ним, глухо стукнула.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Макс и с удовольствием опустил себе в рот порцию жареного мяса, которое оказалось еще горячим и обещало приятно согреть продрогшие за ночь тела.

Некоторое время тишину в комнате нарушало только легкое почмокивание и шорох накладываемой или отрываемой еды. Вера, постаравшись не думать о возможном снотворном, тоже ела, но все-таки куда меньше, чем остальные. Изредка она поглядывала на Лео, но тот невозмутимо ел принесенную им пищу.

«Чего ему бояться, на него же снотворное не действует» – думала девушка и опускала глаза, вновь возвращаясь к еде.

Как ни странно, после обеда никто не уснул, и даже, наоборот, все воспарили духом. Теплая еда согрела людей изнутри, возрождая желание двигаться.

– Никто не хочет погулять? – спросил Макс, проглотив последний кусочек мяса. – Кажется, нас тут не закрывают.

– Еще бы они закрывали, – усмехнулась Ирина. – Мы же – «гости».

Немного поразмыслив, все сошлись на мысли о том, что прогуляться по деревне необходимо. Нет ничего хуже, чем продолжать сидеть в сыром пыльном сарае.

Выйдя из домика, друзья не без удовольствия отметили то, что в деревне порторан жизнь идет своим чередом. Местные жители занимались своими делами, и никто из них не обратил на прогуливающихся людей никакого внимания. Несколько женщин у соседнего домика стирали белье. При этом, они были настолько погружены в свою работу, что ни о чем не разговаривали и даже не переглядывались. Вера вспомнила свое детство, когда, гостя летом в деревне у бабушки, она наблюдала за тем, как стирают бабушка, мама и ее сестра. Стирка руками – не самый приятный и очень утомительный процесс, поэтому деревенские женщины старались привнести в него что-то положительное. Они всегда собирались вместе и за стиркой много болтали, обсуждали новости, шутили и смеялись. Так работа текла быстрее и веселее, но порторанские женщины так, видимо, не считали.

Друзья, несколько озадаченные подобным явлением, поспешили пройти мимо них. Недалеко располагалось маленькое нежилое здание, похожее больше на склад или сарай. Рядом с ним несколько мужчин занимались наколкой дров. Эти мужчины так же, как и женщины ранее, не общались между собой и, казалось, даже не замечали друг друга. В деревне вообще было очень тихо. Никто не разговаривал, никто не смеялся. Даже не слышно было, чтобы кто-нибудь чихнул или хотя бы вздохнул. Временами на глаза друзьям попадались дети, но и они не издавали ни звука, и либо тихонько поодиночке играли, либо, так же молча, выполняли, какую-нибудь не особенно сложную работу.

– Вы где-нибудь видели, чтобы дети так спокойно сидели, да еще и молча? – тревожным шёпотом спросила Ирина.

Все только покачали головой, а Вера подумала о том, что на Земле ребенок, конечно, может сидеть очень тихо, но в этом случае заходить к нему должно быть крайне страшно. Там всегда будет какой-нибудь малоприятный сюрприз: размазанная по полу помада (или что похлеще), разбитые горшки с цветами, изрисованные стены. Фантазия ребенка безгранична, но тут… Это казалось невероятным. Почему дети сидят так спокойно и часами занимаются одной не особо красивой игрушкой? Почему они сидят поодиночке, а не играют друг с другом? Почему в этой деревне никто друг с другом не разговаривает? Почему у всех порторан такое отрешенное выражение лица? И почему вообще выходит столько много почему?