Аркан смерти

Вопросы атаковали. Именно они заставили меня подниматься с кровати и пытаться есть. Я уже превратился в сухой разум – нужны были ответы.

С кем бы я ни заговорил, все смотрели с диким сожалением. Доказать, что моё состояние в норме, не получалось. В зеркале отражался странный дистрофик, чьи глаза были навыкате, как у пекинеса, и от лёгкого подзатыльника они вылезут из орбит. Синие круги обрамляли веки и делали взгляд ещё более сумасшедшим. Никто не обращал внимания, что я транслирую трезвость. Горе прожито. Мне нужны ответы!

Круг вопрошаемых был очень маленьким. Пара коллег и случайные люди, свидетели происшествия. Про его жену я вовсе забыл. Ей не до меня, вероятнее всего.

Дома я сел у входной двери и припал щекой к холодному полу. Голову нужно было остужать, чтобы опять попытаться выйти на связь с призрачным пространством. Мизинцем правой руки я стал отбивать чёткий метр. Потом пошёл счёт вслух: «Один, два, три, четыре…»

Зрение расфокусировалось, изображение поплыло.

«Тринадцать, четырнадцать…» Вибрация пошла от пяток поверхности ног, добралась до поясницы и опоясала меня. От этого живот втянулся, дыхание застыло на несколько секунд.

Позвоночник заходил ходуном, и я провалился на дно огромной чёрной тарелки. Мой голос продолжал считать, но звучал далеко: «Сорок семь, сорок восемь, пятьдесят три, пятьдесят два…» Осознанный контроль счёта ушёл, и началась путаница.

В этой медитации я хотел отправиться во временной мёртвый поток. У меня получалось заниматься тета-хилингом в разных вариациях, но с энергией ушедших я ещё не вступал в контакт.

«Сто пять, сто десять…» Ноги легко оттолкнулись от дна тарелки, всё тело быстро поднялось над розовой полосой, тянувшейся из ниоткуда. «Я найду тебя, друг…»

Меня понесло вверх и впихнуло в желеподобный слой энергии. Раздирая руками мутный концентрированный воздушный слой, я продолжал двигаться. Медленные и тяжёлые движения вывели меня в новое пространство перламутрового цвета. Здесь никого не было. Вдалеке я заметил бутылку шампанского. Она зависла в воздухе без движения. Подойдя, смог прочитать надпись на этикетке: «Выпей за моё здоровье и не вздумай сюда больше приходить!»

Пробка резко вылетела и ударила меня по лбу. Мизинец остановился, и счёт стих. Я снова различил очертания комнаты и часто заморгал. Он не пускает меня к себе…

После 10 месяцев.

Религия обязана была дать мне ответы. Я читал о мире умерших в христианстве, буддизме, синтоизме, вишнуизме и много где ещё. Меня ничего не устраивало. Множество поколений копило сакральные знания о душе, и всё без толку. В контакт войти невозможно. Заглушённая боль стала пробираться по сосудам вместе с лимфоцитами. Они атаковали агрессивные сезонные вирусы, а боль меня.

Начало осени и ослепительно-красные листья. Деревья горели отмирающими конечностями. Частые дожди развозили грязь. Кладбище стало похоже на помойку.

Я пробрался к его могиле. Венки ещё стояли. «Лучшему другу от Лиама» – гласила надпись на одном из них. Да уж. Лучшему… А был ли я таким же?

Больше не удастся спросить об этом. Всё ушло вместе с ним. Кровь в очередной раз потекла из носа. Слёз не осталось, поэтому теперь я плакал красными каплями.

Вокруг люди вычищали могилы своих близких. Я всмотрелся в них. В каждом мои глаза увидели умершего друга. Мозг продуцировал то, что я хотел, и перестал защищать от сумасшествия. Это грань. Мне нужна помощь. Пора.

Визитка давно лежала в моём кармане и приглашала вступить на путь исцеления. Пальцы медленно нащупали маленький кусочек картонной бумаги.

– «Элла Фокс. Психолог, психотерапевт, автор курса «Отпускание мотыльков». Вам здесь помогут».

– С вами всё в порядке? – спросила женщина, убиравшая соседнюю могилу.

Её обеспокоило то, что я ни с того ни с сего прочитал содержание визитки вслух. Мой ответ был простым:

– Нет…

Я молча зашагал по грязной тропинке, вслушиваясь в хруст гниющих листьев под подошвами моих коричневых ботинок. Внутри меня тоже жила простуженная осень, которая мелкими судорогами рвалась пролиться ринитной жидкостью из ноздрей. Вот только ничего не получалось.

Тропинка вывела меня с кладбища к автобусной остановке, где стояли две грустные женщины, испуганный школьник и старик с загипнотизированными глазами, который видел что-то особенное, чего не замечал больше никто. Я не стал подходить к этим людям. В последнее время мне невыносим близкий контакт даже без разговоров. Кожа содрогалась от мелких ударов током при приближении других людей, любое присутствие раздражало. Всё успокаивалось, когда кто-то мог вовлечься в мои вопросы о прошлом друга, только желающих было слишком мало.