Аркан-IV. Раскаты грома

Аркан с удовольствием наблюдал за пикировкой друзей, но мысли его периодически возвращались к странному посланию. Использование копировальной бумаги говорило о том, что рассылка была массовой! Но зачем Синедриону столько порталов рядом с Кесарией? И куда они должны вести? Слишком большое войско отрядами по полсотни не перебросишь: даже если привлечь сотню магов, получится всего пять тысяч воинов! Конечно, окажись оно внезапно, к примеру, у Аскеронских стен, то беды наделать может немало. Но даже прорвись они в город — в конце концов, будут уничтожены. Пять тысяч — это крупные силы для гражданской заварушки, эдакой феодальной междоусобицы, какую устроили Массакры с Арканами. Но для настоящей, полномасштабной войны пять тысяч воинов — это всего лишь половина легиона. Кто воюет половиной легиона против целого герцогства, одного из самых населенных в Империи? Тогда — зачем порталы? Определенно — с этим стоило разобраться.

* * *

На утро Эдгара дю Валье и в помине не было. Ни его, ни волчьей шубы, ни лошадки.

— Не стибрил ничего, и то хорошо, — прокомментировал его неожиданный отъезд гном. — Вроде и мужик красивый, и боец хоть куда, и при деле — вон, какое доверие ему от Деспота, а всё равно — с дерьмецой внутри человек. Я это носом чую.

Аркан никогда не считал дю Валье красавцем, но в целом был с кхазадом согласен. Но эта странная встреча, и интриги отца были делом дня завтрашнего. Сегодня цель была вполне определенной: вперед, к богатой, кипучей и никогда не спящей Смарагде!

Лошади фыркали, из их ноздрей валил горячий пар, подковы выбивали из дороги осколки льда. я Утреннее солнце появилось на небосклоне, освещая холодными лучами заснеженные холмистые равнины Запада. Кавалькада мчалась по Южному тракту, обгоняя редких пешеходов и купеческие караваны, возницы и охрана которых испуганно шарахалась, едва завидев странную, хорошо вооруженную троицу воинов. «Этим дорогу заступать — себе дороже!» — думали караванщики. И были тысячу раз правы.

XVIII ГОРОД СТУДЕНТОВ

Смарагда началась с университета. В Империи такой способ градообразования мог считаться феноменом: большая часть городов тут выросла из фортов имперских легионов, которые год за годом, век за веком двигались от Первой Гавани на Север, Запад и Восток, принося с собой порядок, дисциплину, Устав Надлежащий и Слово Сына Человеческого.

«Там где раз поднимался имперский штандарт — более опускаться он не должен!» — сказал кто-то из первых Императоров, и легионеры, руководствуясь этим принципом, строили фортификационные сооружения весьма основательно, с расчетом на века. И эта основательность привлекала: неспокойные просторы Раваарды предоставляли очень мало укромных мест, где не сожрут чудища, не нападут орки, не прилетит длинная эльфийская стрела… Лагери-крепости обрастали предместьями, торговыми и ремесленными слободами, корчевались леса и распахивалась земля — и появлялся город. А потом легион уходил — дальше, на Север, Запад или Восток, мечами раздвигать рубежи Империи Людей, потому что для любой Империи экспансия — суть вопрос выживания.

На Западе города чаще возникали вокруг феодальных замков или монастырей, в южных провинциях — на перепутье, у перекрестков и мостов, на Севере и вовсе кроме Байарада городов в полном смысле этого слова не было — только городища и селища.

Но так, чтобы местом притяжения стал университет — этим могла похвастаться только Смарагда. Храм науки и святилище духа выстроили тут благодаря деяниям святой императрицы Элии Анастасии, которая в середине V века (после Прибытия) единолично управляла Империей долгих сорок лет после смерти своего мужа. Придворные историки того периода единогласно провозгласили это время Золотым Веком культуры и просвещения. Правда, поздние оптиматские исследователи были не столь однозначны в оценках: многие из них сомневались в крепости рассудка императрицы и даже обвиняли ее в ведьмовстве и чернокнижии. Подумать только: в Смарагдском университете учились даже девицы! Обучать наукам женщин? Это же неслыханно! Только ортодоксальным безумцам такое может прийти в голову, твердили ваганты из Западных провинций. Место женщины — на кухне, в церкви, рядом с детьми. И не более того.

Лицемеры, превозносящие прекрасных дам и расписывающие возвышенную рыцарскую любовь в куртуазных романах, ставящие на пьедестал предмет своей любви, не видели никакой проблемы в том, чтобы отказывать женщинам в праве на образование, а иногда — и на грамотность. Если пустоголовая принцеска, которая кроме танцулек и вышивания ни о чем и поговорить не может, а верхом куртуазности считает ловлю вшей на камзоле кавалера и могла кому-то показаться идеалом избранницы, то точно не Аркану. И никому из ортодоксов — однозначно.