Аркаимский колдун

Вскоре они оказались над устьем бодро журчащего ручейка. Болотница соткалась из воздуха прямо над струйкой, наклонилась, зачерпнула из мелкого русла горсть воды, поднесла к губам, словно желала сделать глоток, но вместо этого совершила протяжный, старательный выдох, словно делясь с жидкостью своим мертвым бессмертием. Протянула колдуну, и тот высыпал собранный след ей в ладони:

– Ты теки, вода мертвая, по следу мужа Трувора, по его тропе, пути-дороге, по его судьбе, жизни, телу крепкому. Ты смой, вода мертвая, с него пот и грязь, с него веселье и радость, с него силу и здоровье. Ты смывай с него, вода мертвая, все, что стекается, ты уноси все это в ручьи тихие, в реки широкие, за моря, за горы, за глубокие омуты. Ты теки, теки, вода мертвая, от меня на мужа Трувора, по его следу, на его судьбу, на его тело, да и в дальние миры, днем светлым и ночью темною, под облаками и под звездами, да с сего часа и до последнего дня…

Болотница, то ли уловив его желание, то ли сама зная, как поступить, опустила руки и выпустила след воина, перемешанный с мертвой водой, в водоворотик, что образовал втекающий в полноводную Москву-реку бодрый лесной ручеек.

Это была самая настоящая порча, гнусная и смертная – на извод. Вытягивающая силы, иссушающая тело, отнимающая здоровье. Если человек не заметит такую, не отчитает ее у опытной ведьмы, не сбросит через горячий воск – через пару лет в могилу ляжет, и никто из окружающих ничего не заподозрит.

Ну, заболел человек тяжело чем-то медицине неизвестным. Странно сие, неожиданно – но бывает.

Разумеется, Трувора защищала от сглаза и порчи целая россыпь амулетов – но именно потому Андрей и наговорил след на текучую воду. Вода речная терпелива и бесконечна, тянет и тянет, точит и точит… Обереги, понятно, станут владельца защищать, но их сила ограниченна, порча за пару дней все вытянет. Утекут способности всех рун и ладанок, как вода из прохудившейся бочки. А воин ничего и не заметит. Кто же из обычных людей отличит выдохшийся амулет от настоящего?

Покончив со своим темным делом, Андрей отправился к болоту, на ходу срывая съедобные грибы и набивая ими живот, а добравшись до вязи, несмотря на ранний час, залез в свою уютную влажную нору среди густого целебного мха, закрыл глаза.

Он уже начал дремать, когда рыхлая толща закачалась, и к нему в логово решительно забралась болотница, тут же прижавшись всем телом. Положила голову на плечо:

– Скоро уходишь?

– Откуда ты знаешь? – Андрей поколебался, поднял руку, погладил ее по волосам.

Не мог же он оттолкнуть девушку, исцелившую его от ран, вытащившую буквально из мира мертвых!

– Чувствую… – Она прижалась плотнее. – Все эти дни ты был в заботах, сегодня же с легкой душой примчался. Я опять останусь одна.

Андрей помолчал. Чтобы сказать хоть что-нибудь, спросил:

– Как тебя зовут?

– Зачем мне имя? – удивилась болотница. – Кроме меня тут никого нет.

– А как ты стала… здешней хозяйкой? – осторожно подбирая слова, поинтересовался он.

– Пришла, – пожала плечами девушка. – С мамой поругалась, вот ее и бросила. Молодая еще была, глупая совсем. Вернулась бы, да там и без меня завсегда тесно было. Место прохожее, дети у многих случались. Сейчас, верно, там совсем плохо.

– Да-а, дети растут… – неопределенно поддакнул колдун.

В его разуме с грохотом обрушилась привычная картина мироздания, в которой русалками и болотницами становились девушки, утопившиеся от несчастной любви.

Впрочем, в этой картине и криксами оборачивались умершие некрещеными младенцы. Между тем минимум одну криксу он видел здесь собственными глазами. А христианство никто еще даже не задумал. Тысяча лет до первых проповедей.

– Ты ко мне так и не прикоснешься? – прямолинейно поинтересовалась болотница.

– Прости, но я люблю другую…

– Счастливая, – позавидовала нежить. – А ко мне на вязь когда еще мужчина снова забредет…

– Часто забредают?

Девушка неопределенно пожала плечами.

И то верно – зачем болотнице считать дни или годы, следить за временем? Бессмертное существо в неизменном мире…

– Может, тебе в город пойти? Или в деревню. Тут выше по течению есть, я видел.

– Ну их… – поморщилась водяная блондинка. – Суетятся они всегда, бегают с утра до вечера. Стучат, жгут, таскают, бьют… Воняет всегда далеко окрест. Не хочу.

– Да, здесь тихо, – согласился Андрей, обняв ее и прижав крепче. Закрыл глаза.

Болотница не собиралась чего-то требовать, не пыталась добиваться своего. Она умела ждать. Не сегодня – так через день, через год или через век. Не этот мужчина – так другой или третий. Немного терпения, спокойствия, размеренности – и когда-нибудь она и так получит все, чего желает.

Суета, борьба, спешка – это для смертных.

* * *

В следующий вечер Трувор заступил в сторожу вместе с братьями Чоком и Последышем. Заступил старшим, и это радовало тридцатилетнего мужчину. Ведь с братьями они были ровесниками, главным мог стать любой. Но Квасур уже который раз указал именно на него.

Ночь обещала быть теплой и безветренной. В такую караулить покой города одно удовольствие. Отдых, а не служба.