Аркадия

Они приходят к месту, которого Крох все эти годы избегал, и взбираются на поваленный бурей дуб, чтобы увидеть тропку. Вот островок деревьев между двумя змейками, что когда-то были ручьями глубиной по колено. Вот и дом. Старые стены еще стоят. Крыша провалилась: дерево растет из сердцевины коттеджа Верды, будто он огромное каменное кашпо. Одно окно непостижимо уму уцелело. Вишни, росшие у порога, породили фруктовый сад, земля усеяна прошлогодними косточками. Крох толкает дверь, она легко открывается, точно пригнанная по раме. Внутри дома – лес. Пол покрыт сором и старой листвой; балки как замшелые бревна. Они садятся, разворачивают то, что принесли перекусить, собака, вывалив язык, дышит у ног, и он рассказывает дочке про Верду.

Хм, только и роняет она.

Он смотрит на нее в изумлении. Но это правда, говорит он.

Я и не говорю, что неправда, отвечает она. Просто это все как-то… невероятно. Я о том, что она была полной противоположностью всему, чем был ты. Ведьма, из сказки. Древняя, независимая, с домашним животным. А ты маленький, вырос в коммуне, коммуной был переполнен и жаждал, чтобы некая женщина тебя приняла. Занятно. Она пожимает плечами.

Ты думаешь, что Верда была мой воображаемый друг, говорит он, посмеиваясь от разочарования.

Да это место, па, выглядит так, будто заброшено уже тысячу лет. Но неважно. Какая разница. Главное, ты нашел то, что тебе было нужно, когда тебе было нужно, говорит она и похлопывает его по колену.

А ведь у нее панцирь куда крепче, чем у него. Уже сейчас она поглядывает на жизнь с безопасного расстояния. Это дар, который он ей преподнес.

Мир, он знает, можно расколоть миллионами способов: устрашающие видения конца, дождь из пепла, болезнь на ветру, взрыв вдалеке, солнце гаснет привернутой керосиновой лампой. И в вещах помельче: ненароком подслушанное словцо, дочкина хандра, нездоровье. Нет смысла огорчаться заранее. Стоит ждать тех мгновений, в которые помещается тишина. Таких, когда посапывает в темноте Эллис, когда Грета чмокает его на бегу, когда теплый свет заливает галерею, на стенах которой – запечатленные им видения, разъятые на волдыри и фрагменты, выведенные за предел красоты и в глазах зрителя обретшие ее вновь. И еще голоса женщин на ночной улице, смех: он всегда любил женские голоса. Удели внимание, думает он. Не эффектному жесту, нет, – мимолетному вздоху.

Он садится. Позволяет вечеру впитаться в себя. Сладкий пар поднимается от земли. Высоко на дереве с кем-то ссорится белка. Город все еще далеко, полный доброго торопящегося домой люда. В этот миг, что расцветает, пока длится, и вянет, Кроху все по душе, в мире лад и порядок.

Благодарности

Я благодарна всем, кто принял участие в долгом созревании “Аркадии”: издательству Hyperion, особенно Барбаре Джонс, Элизабет Диссегаард, Клэр Маккин и Эллен Арчер; Джейсону Артуру в издательстве William Heinemann и Стефани Суини в Windmill в Великобритании; Матильде Бах и Карин Чичероу в Editions Plon во Франции. Моему удалому агенту Биллу Клеггу за его честность, терпение и доброту, а также его помощнику Шону Долану. Эрике Рикс, которая уделила мне время. Спасибо тем, кто предоставил мне место, где я могла писать: Гроффам, Каллманам, Драммондам, Педди, Херндонам, Маккьюн-Пэрришам, а также Ханне Джуди Гретц и Рэгдейлу за радость общения. Я многим обязана писательской конференции Bread Loaf и программе MFA по писательскому мастерству в Университете Квинс в Шарлотте. Спасибо моим читателям: Саре Грофф, Стеф Бедфорд, Кевину А. Гонсалесу, Хайме Мюлю, Эшли Уорлику, Джеймсу Уиллетту и Люси Шеффер. Моим родным, друзьям и авторам многих любимых книг, которые сделали этот роман богаче: вас слишком много, чтобы перечислять, но я признательна вам.

Но прежде всего я благодарна моей семье: Клэю, он краеугольный камень меня, и двум моим сыновьям. Эта книга посвящена Беку, который показал мне, как великодушны бывают маленькие мальчики.