АркАДьев: Пробуждение крови

— Что, тоже капитан не понравился? — спросила она.

— Странный он, — осторожно ответил я. — Тёмный.

Мне хотелось выяснить кое-что ещё про него, о чём Вероника могла знать.

— Ага, тёмный, — согласилась девушка. — И что с того?

— Но как темного взяли в инквизицию? Что-то тут не сходится. Там же все белые.

— Белые, — кивнула девушка.

Я начал терять терпение.

— Так как темный мог туда попасть⁈

— А мне то откуда знать? — пожала плечами Вероника.

— Ну ты же в Обществе изучения древних артефактов, отличница круглая! По-любому, больше меня знаешь. Думаю, и по этому вопросу что-то можешь подсказать.

— Не берут в инквизицию тёмных — вот и всё, что мне известно, — ответила Вероника.

— Спасибо, помогла! — язвительно сказал я.

— Да ладно тебе! — отмахнулась гостья. — Кто вообще сказал, что он из инквизиции?

— Что? — выдохнул я, вдруг пораженный таким простым вопросом, до которого сам не додумался.

— Я имею в виду, что нам же доподлинно не известно, что он действительно из инквизиции — об этом только он нам сам рассказал, а его слова могут быть и не совсем правдой, — продолжила рассуждать девушка. — Да, в инквизиции есть и охотники, но я не видела ни одного охотника, кто бы работал моряком. Понимаешь, о чём я?

— Не совсем.

Пришла моя очередь тупить.

— Инквизиция своих не бросает. Даже если он и накосячил так сильно, что его нужно было погнать с должности, то инквизиция обычно просто переводит людей ниже — в монахи, в дознаватели, ещё куда-то. Но не выгоняет. Нельзя. Это вроде бы как тень на инквизицию тогда бросает. Что за святые такие, если у самих рыльце в пушку? Вот что я имею в виду.

С такой стороны на эту проблему я ещё не смотрел и был рад, что расспросил Веронику. Всё-таки, одна голова хорошо, а две лучше. Как здесь говорят.

— И все же, каков шанс, что он, в самом деле, служил когда-то в инквизиции, а потом его выпроводили? — не унимался я.

В голове моей вдруг начали кружить мысли, словно назойливые осы, и догадка, пока еще смутная, покрытая туманом, вертелась совсем рядом. Не давал покоя тот факт, что Котов знает мое настоящее имя, то самое имя, которое было со мной в Бездне. Пусть он способен почуять демона, но откуда ему имя-то знать⁈ Это уже за гранью даже самых уникальных человеческих способностей.

— Я знаю только одного человека, кого официально выгоняли из инквизиции и предавали анафеме, — после раздумий произнесла Виктория.

— Кто это? — затаив дыхание, спросил я.

— Ну как знаю, — тут же смутилась девушка. — Я с ней, конечно, лично не знакомилась, но историю ее слышала. Страшная, на самом деле, история.

Я вопросительно глянул на девушку, требуя пояснений.

— В общем, это давно было. Когда еще наблюдательный контроль внутреннего дара существовал. «Орден святой чистоты» назывался. Они следили за всеми, кто магическими способностями обладал. Когда еще основной Акт по магическим не приняли, этих самых магических притесняли плотно. Это потом они уже, после известного Акта Свободы, аристократами все стали. Притесняли, правда, недолго, ты помнишь, что этот самый контроль просуществовал всего лишь пару лет. Быстро поняли, что ерунда всё это.

Я ничего такого, естественно, не помнил, но говорить этого не стал. Вместо этого задал следующий вопрос:

— Вероника, можно чуть покороче?

— Сам же просил пояснений. Ладно. Так вот. В ходе какой-то совместной операции возле границ Финляндии они шпиона одного в плен взяли и его дочь. Шпиона, конечно, сразу расстреляли, а вот что с девочкой делать, не знали. К тому же, уже тогда понятно стало, что она даром особым магическим обладает. Правда, тёмным. В общем, решили оставить. Всё-таки, мощный у девочки потенциал был. А обстановка напряженная с внешней политикой была. Магами разбрасываться не приходилось. Видимо, хотели как-то применить способности девушки.

— И? Что дальше?

Вероника пожала плечами.

— Ну, а что дальше? Сослали куда-то в дальние выселки, в Кизляры, чтобы сильно не отсвечивала. Да только прогадали: она в руки двум мастерам местным попалась, тоже из магической братии. Они её и воспитали, как родную дочь, и дали все знания. Тогда уже Акт был подписан, разрешили магией открыто заниматься. Вот её и отдали в инквизицию, которая на костях этого «Ордена чистоты» образовалась. В охотничий отдел.

— Так, а за что её выгнали?

— Не смогла она белые начала принять. Темная была, а ее хотели в этой самой инквизиции переломить. Вбивали в голову, что белые — это хорошо и богоугодно, да, видимо, перестарались. Замкнуло что-то у девочки этой, она подняла пласты реальности и просто в пыль уничтожила главное отделение инквизиции, то, что раньше на Сосновой улице стояло. Погибло тогда под сотню душ. Включая и саму девочку — сил не рассчитала. Её потом официально анафеме и предали. Посмертно. А больше никого не гнали.

— А имя? Имя её известно? — спросил я, надеясь порыться хотя бы в архивах.

— Имя никто её не знает. Её так все и называли.

— Как?

— Легендарная финка. Финка — потому что она из Финляндии.

— Никогда о такой не слышал.