Арийцы

Если названия для черепахи, лосося и угря, которые встречаются только в европейских языках, принять в качестве свидетельства того, что они обитали на индоевропейской прародине, то на основании этого можно было бы сделать важные выводы. Шредер использовал упоминания о черепахе (χέλυς = старославянскому zely) для доказательства того, что колыбель индоевропейцев должна лежать к востоку от долготы 46°. Но профессор Коссинна указал, что скорлупу от черепашьих яиц находили в Свеаборге (Дания) при раскопках поселения неолитического времени. С другой стороны, вероятно, угорь, а уж тем более лосось не водятся в реках, впадающих в Черное море.

Что касается флоры, то данные о ней все еще весьма скудны. Индоевропейцы имели специальные термины для обозначения названий деревьев, за исключением, возможно, сосны, при этом ни одна порода дерева не определяется словом, общим в европейской и азиатской группах. Для последней, однако, общими являются названия для бука, сосны, ольхи, ясеня, орешника, вяза и клена. Из них только бук сыграл видную роль в истории поисков индоевропейской колыбели; он не растет в наши дни к востоку от воображаемой линии, протянувшейся от Кенигсберга до Крыма и простирающейся до Кавказа. На основании этого делался вывод, что индоевропейцы, вероятно, жили к западу от этой линии. Но, исходя из словарного запаса только европейских языков, остается непонятным, когда эта граница была установлена; в постледниковый период леса в Европе, кажется, несколькими волнами продвинулись в западном направлении. То же относится и к серебристой березе, которую профессор Бендер пытался использовать для доказательства своей теории, что колыбель индоевропейских народов находилась между Вислой и Неманом.

Климат колыбели был достаточно суровым, снег, точно так же как и дождь, был вполне привычным явлением, в то время как лето было жарким. Одним словом, климат был континентальным. Такие климатические условия характерны почти для всего евразийского континента к северу от Кавказских гор и к востоку от Альп.

Наконец, географические особенности колыбели удается определить не очень четко. Она изобиловала реками и ручьями, именно они, как кажется, представляли главное препятствие для передвижения. Большая вариация значений слова pont — от «путь» до «брод» или «мост» — подразумевает, что индоевропейцы часто пользовались для передвижения реками. Однако нет никакого термина для обозначения моря, общего для Европы и Азии. Только в последней из этих областей во многих языках имеется термин для обозначения моря или озера. Хотя у индоевропейцев имелся термин для обозначения лодки, у них нет глаголов, имеющих отношение к навигации. Корень per — «пересекать» часто используется в этой связи, и Шредер доказал, что лодка у индоевропейцев использовалась только для того, чтобы пересекать водные потоки. Тот же самый автор отрицает, что индоевропейцы жили в горной местности, и доказывает, что термин giri (санскр. Giri = старославянскому gore) обозначает «лес».

Наконец, следует обратить внимание на тот факт, что индоевропейские народы очень рано вступают в контакты с финскими народами. Это твердо установленный факт. Некоторые филологи, включая Исаака Тейлора и Коссинну, полагают, что индоевропейские и угро-финские языковые семьи произошли от общего древа. В любом случае можно быть уверенным, что финно-угры заимствовали много слов из индоевропейских языков. Их контакты, возможно (но не обязательно), начались еще в эпоху индоевропейской общности, а затем последние заимствовали отдельные индоиранские, славянские и германские слова. Индоевропейские заимствования из финских языков, среди которых в качестве примера приводится слово medhu, нельзя считать доказанными. Поскольку колыбель финских народов локализовать еще труднее, чем индоевропейских, установленный факт ранних контактов между этими двумя народами имеет небольшое практическое значение в настоящее время.

Природная среда, в которой обитала индоевропейская общность, представляла собой континентальную область, изрезанную реками, достаточно лесистую для того, чтобы предоставлять убежище медведям и бобрам, но достаточно открытую, чтобы там жили зайцы и быстрые лошади и чтобы там беспрепятственно мог двигаться колесный транспорт. Такая местность могла бы располагаться почти в любой точке Евразии, кроме средиземноморского бассейна, низменностей Среднего Востока или Западной Европы. Ни один из тех регионов, на который указывали лингвисты, пока не удается исключить из списка претендентов. Они включают Среднюю Азию, Бактрию, Армению, Анатолию, Южную Россию, Подунавье, Литву, Германию и Скандинавию. Все предложенные теории имеют свои слабые и сильные стороны.