Арийский миф в современном мире

Почитатели «Влесовой книги» всеми силами пытаются внедрить ее в школьное образование. Именно это имеет в виду Асов, заявляя, что «пришло время и славянской древней истории занять достойное место в современном образовании в России». К тому же он призывает и профессиональных историков: «Дабы сохранить преемственность поколений, историкам нужно начинать осваивать духовные дисциплины, изучать Священную Историю не только по Библии, но и по Ведам, и прежде всего по “Книге Велеса” и иным источникам славянской ведической традиции» (Асов 1999б: 11).

Самое прискорбное то, что поддельная «Влесова книга» действительно правдами и неправдами начинает проникать в систему народного образования. Ее дух витал над выпущенным в середине 1990-х гг. экспериментальным учебником истории для старших классов средней школы, автор которого, сотрудник Института отечественной истории, не только детально и с упоением излагал мифическую версию истории славян в бронзовом и раннем железном веке, но и из ложно понятого чувства патриотизма заставлял школьников заучивать явно вымышленные факты и даты (Богданов 1996: 25–30). Мало того, к тому времени тюменский Институт ведической культуры уже разработал школьный курс, основанный на «ведических знаниях» и «Влесовой книге», который в 1993–1995 гг. был прочитан в школах № 17 и 20 Тюмени (Кочетков 1997). В 1997 г. подобного рода курсы читались и в школах Екатеринбурга. Любопытно, что они были одобрены экспертными советами соответствующих Отделов образования (Сокол 1997б). Ссылки на «Влесову книгу» встречались даже в журнале «Преподавание истории в школе», который издается Министерством образования и предназначен прежде всего для школьных учителей (см., напр.: Гребенюк 1996: 6).

«Влесова книга» постепенно начинает входить в учебную литературу. Например, она пропагандируется в ряде учебников по культурологии, рекомендованных для школьного и вузовского преподавания Министерством общего и профессионального образования (Маркова 2000: 133–134; Драч 2001: 354–356). Ссылки на нее есть в учебнике по социологии личности (Смирнов 2001: 163). Идеи «славянской предыстории» проникают и в университеты. Например, в своих лекциях по отечественной истории в Московском высшем технологическом университете (б. МВТУ им. Баумана) проф. Е. А. Климчук внушал студентам, что Троя была славянским городом, а Александр Македонский был славянином. Таким образом, в последние 25 лет популярность «Влесовой книги» росла, и, помимо русских и украинских националистов, к ней в поисках аргументов обращались и некоторые краеведы (см., напр.: Аббасов, Остапенко 1992: 15). Ссылки на нее иной раз встречаются даже в трудах признанных ученых, где она представляется не подделкой, а «спорным» свидетельством о древнем язычестве (Савельева 1997: 78, прим. 1), хотя спорить, казалось бы, не о чем. Некоторые северокавказские ученые всерьез рассматривают «Влесову книгу» как аутентичный источник по древним религиозным верованиям восточных славян (Бадалов 1998: 223). При этом сомневающиеся в аутентичности «Влесовой книги» объявляются национал-патриотическими изданиями «врагами России» (Канавщиков 1995).

Остается упомянуть, что фантазия и аппетиты неоязычников со временем разгораются. Так, они уже «открыли» подлинное название «Влесовой книги», которая якобы изначально называлась «Патриарси» и находилась в утраченной библиотеке французской королевы Анны Ярославны (Тороп 1995б: 41; Асов 1996а; Ботов 1996)82. Сейчас им уже недостаточно одной лишь «Влесовой книги», и они пытаются реабилитировать подделки Сулакадзева, выдавая их за подлинные древние документы, хотя, как они сами стыдливо упоминают, все эти «раритеты» с железной последовательностью отвергались современными ему специалистами (Асов 1994б: 208–211, 235; 1996а; Лазарев 1995: 123; Тороп 1995б; 1996а; Грицков 1995б; Гореславский 1996б; Ботов 1996). В этой кампании не брезгует участвовать научно-популярный журнал «Свет» (Гусев 1997а; 1997б).

Дабы очистить «светлое имя» Сулакадзева от «наветов», А. И. Асов идет даже на то, чтобы опорочить имена первого президента Академии изящных искусств А. Н. Оленина и одного из лучших специалистов по древним рукописям в России первой половины XIX в. А. Х. Востокова, которых он объявляет участниками германского заговора, направленного на уничтожение рукописного наследия славян (Асов 1995; 1996а: 35–36). Между тем он умалчивает об увлечении Востокова славянским язычеством (Алексеев А. 1995: 252) и о том, что Сулакадзева уличали в подделках такие русские патриоты, как прекрасные знатоки древних текстов П. В. Оленин, И. И. Срезневский и П. М. Строев. Кстати, к такого рода подделкам ученые относили «Боянов гимн» и «Оповедь» (об этом см.: Пыпин 1898: 5–7; Монгайт 1968: 44; Козлов 1994: 164–169, 174–175; 1998а: 67)83, которые столь любезны нынешним неоязычникам. Нелишне заметить, что Сулакадзев действительно увлекался созданием «древних рукописей» на буковых досках84.