Арийские мифы русов

Если Перунов цвет оживляет, пробуждает из векового сна, то волшебный прут Бабы-Яги, стоит лишь ей махнуть им, прикоснуться к кому-либо, превращает того в камень.

Этот волшебный прутик Бабы-Яги тождественен молниеносному жезлу Гермеса, прикосновением которого он погружает в вечный, беспробудный сон.

Можно вспомнить детскую игру «в замри», когда водящий прикосновением волшебного прутика и заветными словами «замри» и «отомри» превращает играющего то в каменного истукана, то вновь оживляет его. Несомненно, в этой простой игре нашла свое отражение древняя вера наших пращуров в воскресение из мертвых.

Индусы верят, что после смерти душа человека может вселиться не только в человеческое тело, но и в тело животного. По дыму погребального костра мудрецы (риши) предсказывают, каков будет жизненный путь этой души в следующем воплощении. Похоже на то, что и русские сказки с их чудесными превращениями людей в разных птиц и животных также восходят к тому же единому древнему источнику, что и индийская вера в перевоплощение.

О КОЗЛАХ И ОСЛАХ

Помните, как пел В. Высоцкий: «Хорошую религию придумали индусы… Вот этот славный пес был раньше человеком…». В том-то и дело, что не индусы это придумали. Такие представления восходят к архетипическому наследию древних ариев или, если угодно, индоевропейцев.

В русской сказке главный герой превращается в сопливого козла. Вероятно, это не просто метафора. Козлоногий древнегреческий Пан олицетворяет похотливое начало в человеке. Да и наши современники часто по делу и без дела употребляют жаргонное слово «козел», отожествляя своего обидчика с этим самым архетипическим «сопливым» козлом.

Однако нет вечных мук на земле, как нет вечного блаженства на небе — быстротечна жизнь козла. Сказочный козел мечтает о том, чтобы поскорее прекратилась его козлиная жизнь. И вдруг «козел» видит гусли; и в его голове оживает древнее предание — как только коснешься ты священных струн, спадет с тебя шкура козлиная. «Козел» бросается к гуслям и начинает своими копытцами водить по струнам. И в тот же миг пробуждается в нем человеческое начало — пробуждается его душа. Падает с его плеч шкура козлиная, и он становится распрекрасным молодцем.

Похожий сюжет можно встретить у одного древнегреческого автора IV века до н. э. Он ведет повествование от имени человека, превращенного в осла. Подглядывая за хорошенькой ведьмой, он узрел, что та, обнажившись, натерлась мазью волшебной и после того превратилась в ворону и вылетела в раскрытое окно. Человек этот, не будь дурак, тоже захотел побывать в птичьем облике. Он разделся, натер себя с головы до пят мазью волшебной… но перепутал баночку. И превратился в осла — симпатичного длинноухого. Его собственный конь не узнал его и чуть не вышиб ему глаз копытом, когда он опечаленный отправился на конюшню, дабы отведать овса.

Ослу этому с человеческой душой пришлось много претерпеть, прежде чем он снова обрел свой человеческий облик. Только сделал он это, не прикоснувшись копытами к струнам, а отведав роз — такова была сила заклятия.

ТЯЖЕЛАЯ ОСЛИНАЯ ДОЛЯ?

Да что и говорить, путь этого осла не был усыпан розами, хотя к розам он «подсознательно» стремился всю свою ослиную жизнь. Греческий автор очень натурально, можно сказать изнутри «ослиной» шкуры, повествует о всех «издержках» и неприятностях такого превращения. Так, «новому» ослу давали только солому да овес, которых он терпеть не мог. И вот как-то его хозяин застал своего осла за странным занятием. Во дворе был накрыт стол. Пока никого не было, осел набросился на жаркое, обильно запивая его вином из кувшина. Хозяин смекнул, что такого необычного осла можно показывать за деньги. Он накрывал стол, и осел к вещей радости всех присутствующих чинно завтракал запеченными птенчиками, запивая вином. Однако жена «сообразительного» хозяина смекнула, что осел годится и на кое-что еще. После обильной еды и питья у осла возникла похоть… Жена хозяина рискнула пойти на сексуальный эксперимент… Она была обворожительна, как пишет древнегреческий автор. Дело кончилось тем, что осла стали показывать на арене, сначала он ел мясные деликатесы, пил вино, а затем он взбирался на установленное на арене ложе с возлежащей на нем пышногрудой красавицей. Публика неистовствовала. Недаром говорят: ей (публике) только хлеба и зрелищ…

В благодарность ослу и бросили с арены заветные розы, которые он тут же съел и на глазах у изумленной публики превратился в человека.

Что тут началось… Публика требовала вернуть ей деньги, обвиняя устроителей в мошенничестве. Под видом осла скрывался мужчина…

А прекрасная жена хозяина, так проникновенно гладившая его шерстку, когда он был ослом, отвергла его как мужчину, выпроводив вон. Она недвусмысленно сказала ему, что любила его за кроткий нрав, за большие уши, за понимающие глаза и за большой ослиный… пенис. Ничего из перечисленного у него не оказалось после того, как он стал человеком.