А.Н. Афанасьев полагает, что родовой охранитель — патриарх-основатель рода нашел свое воплощение в божестве древних славян Чуре.
Весьма любопытно, что на санскрите имеется глагол «чур» — он означает жечь. Это является еще одним доказательством былого индоевропейского единства.
От имени собственного родового божества Чура образованы такие слова русского языка, как Эти слова означают обрубок дерева, толстое полено. С его помощью обычно возжигается огнь в печи. Очевидно в былые времена изваяние Чура стояло у околицы, на перекрестке дорог, у выхода и входа в селение. Это изваяние требовало огненных жертвоприношений. Именно сюда во время празднования Нового года, который на Руси до реформы Петра отмечался в марте, хозяин гнал жертвенное животное. Именно здесь «кипели котлы кипучие», в которых варилось мясо этого животного. Очевидно здесь же, в непосредственной близости от деревянного изваяния Чура селяне сжигали покойников, разводя погребальный костер.
Отголоски этих поминальных обрядов по сей день кое-где встречаются в глубинке России.
По сей день встречается обычай, который называют «греть покойников». В определенный день, благоприятный для поминания умерших, за околицей разводят костер, в котором сжигают старые вещи, ветошь. Иногда на этом костре пекут картошку и варят похлебку. Считается, что умершие в этом году родственники незримым кольцом стоят вместе с живыми, детворой у костра и смотрят на огонь, при этом их души «отогреваются» у родного огня. До революции в Тамбовской губернии хозяин просыпался рано утром в поминальный день и отправлялся на огород, прихватив с собой горшок с углями и пук соломы. Там, встав у плетня, он троекратно кланялся на Восток, зажигал солому и говорил: «Ты святой ладонек и серенький дымок, несись на небо, поклонись моим родителям, расскажи им, как все мы тут живем».
Как писал А.Н. Афанасьев, наши предки верили, что божеством рода является Чур (чурбан), который был почитаем за воплощение огня (Агни). Отсюда происходит расхожее выражение «агнец божий». Наши предки считали, что в деревянном изваянии Чура таится живой священный огонь, добываемый трением. Помимо этого, это изваяние являлось разграничительной линией, отделяющей владения сельчан. Это нашло свое выражение в распространенных народных выражениях: «Чур меня!», «Чур наше место свято!», а также в наречии«Через чур и конь не ступит».
А.Н. Афанасьев считает, что глагол означает не только «клясться Чуром», но и «очерчиваться» — «кинуться, очертя голову». В былые времена «очерчивание» выполняло ритуальную функцию. Например, для того чтобы откапать клад, требовалось очертить место будущего раскопа горящей головешкой и произнести: «Чур наше место свято!». Считалось, что в этом случае бог-хранитель рода Чур поможет откапать заговоренный клад. Восклицания: «Чур меня!», «Чур вместе, а не одному!» показывают сколь глубоко вошла в народное сознание практика призывания Чура. Иная форма произнесения слова «чур» — «щур». Это убедительно прослеживается в названии предкаПращур это как раз тот, кто основал род. Слова очевидно, также связаны со словом пращур. Недаром в религиозном календаре имеется день, который называют «Прощеное воскресение». В этот день поминают покойников.
Можно предполагать, что имя собственное Чур каким-то образом связано с именем «черт», которое получило негативную окраску. Быть может, закопченный идол славян казался первым христианам и отсюда происходит название нечистой силы — черт. А быть может слово «черт» происходит от слов Идол Чура незримо отделял владения рода от иного враждебного мира. Он являлся той пограничной чертой, по которой происходило разделение на своих и чужих.
Значение родового божества Чура лучше всего раскрывает нам детская игра в «палочку-выручалочку». «Палы-выры» кричат дети, дотрагиваясь до «священной» палочки. При этом они словно припадают к патриарху-защитнику Чуру, просят у него защиты и находят ее. Глагол очевидно, также образован от существительного Чур. Если дети играют в «выручание», то наши далекие предки искренне верили, что Чур заботится о них, что он выручит их в любой трудной ситуации, достаточно припасть к его идолу с мольбой и надеждой и сказать при этом заветные слова: «Чур меня!».