Аргонавты вселенной

Рыжко, не торопясь, старательно прицелился. Все внимательно следили за ним: подросток держал последний экзамен.

Бац! — маленькая пулька врезалась в черный кружок мишени. Но в ту же секунду и сам Рыжко резко качнулся и едва удержался на месте, схватившись за деревянные перила.

— Ой! — вскрикнул он. — Какая сильная отдача!.. Ну и толкнуло!

Рындин весело засмеялся:

— Нет, друг мой, не отдача. Или, точнее, отдача, только не обычная, а свойственная нашему невесомому миру. Пуля толкнула и пистолет, и вас с такой же самой силой, с какой она оттолкнулась сама. На Земле вы б не заметили этого, а тут — видите, какой толчок… Это потому, что вы ничего не весите. К счастью, масса вашего тела очень велика по сравнению с массой пули. Иначе вас отбросило бы к самой стене и даже могло бы сильно ударить об нее… Ну, кстати, еще один вопрос: что нужно делать, чтоб в дальнейшем избежать такой неприятности?

Рыжко задумался, опустив пистолет вниз.

— А и правда, что делать? — задумчиво промолвил Гуро. — Вадим, как вы полагаете?

— Гм… сейчас подумаю, — ответил он, поднимая очки на лоб. Но Рыжко уже ответил сам:

— Нужно сильно опереться спиной о стену. И все.

Так он и сделал. И снова поднял дуло пистолета.

Бац!.. Бац!.. Бац!..

Выстрелы следовали один за одним. А вслед за последним, десятым, Гуро поднял вверх простреленную мишень, посмотрел, потом значительно взглянул на Рыжко. Молча пожал ему руку. И лишь тогда сказал, обращаясь к Рындину и Соколу:

— Рад буду, если за время путешествия и вы достигнете таких же успехов. Но для этого вам придется солидно поработать, потренироваться. Такие результаты даются не сразу и не легко, потому что этот паренек…

Он сделал многозначительную паузу:

— Этот паренек всадил все десять пуль, как одну, в самое яблочко. Ни одного промаха. Ни одной пули вне яблочка — как и подобает ворошиловскому стрелку!

НЕБЕСНЫЙ МАРШРУТ

До вечера (собственно, условного вечера, потому что в ракете все время был день) Василий Рыжко окончательно завоевал симпатии путешественников по вселенной. Что касается Гуро, то тут победа Рыжко стала окончательной сразу после удивительных результатов стрельбы. Николай Петрович тоже сдался после еще одной небольшой беседы о ракете и межпланетном путешествии. Даже Сокол, который отнесся к Рыжко с заметным предубеждением, смотрел теперь на юношу с интересом, думая: «Способный парнишка, способный».

Ужинали все вместе. Рыжко честно выполнял принятые на себя обязанности, стараясь есть как можно меньше. Однако Рындин поставил перед ним большую жестянку с консервами и распорядился:

— Ну, ну, ешьте, паренек. У нас тут, знаете, нужно хорошо питаться, потому что на Венеру мы должны явиться сильными и здоровыми. Ешьте, хватит с меня ваших разговоров про «голодную тренировку».

— Это приказание или пожелание, Николай Петрович? — серьезно спросил Рыжко.

— Приказание. А что?

— Ну, если приказание, то я, разумеется, не имею права возражать. А если б не приказание, то…

Однако, Василий, не закончив, уткнул нос в жестянку, и только ритмичные движения его челюстей показывали, как он «натренировался голодать»… Через пять минут Сокол заглянул в жестянку. Он увидел чистое дно. Рыжко с наслаждением выпил воды и погладил свой живот.

— Теперь могу тренироваться дальше. Факт!

Условная ночь прошла быстро. Утомленные необычными ощущениями путешественники спали крепко: Рындин, Сокол и Гуро на своих гамаках, Рыжко на мягчайшей из перин — на воздухе, привязавшись к стене. Он успел еще спросить:

— В конце концов, для чего эти гамаки? Ведь лучше всего спать так, как я — просто на воздухе…

На что Гуро ответил ему:

— Только вследствие привычки спать на ложе, человеку приятнее проводить ночь не так, как ты, а хотя бы в гамаке, тем более, что они налицо — чего же им висеть даром?

Василий промолчал: он уже спал.

Академик Рындин проснулся первым. Он разложил в навигаторской рубке чертежи и схемы, небесные карты, расставил приборы, чтобы проверить путь ракеты. Спутники его еще спали, Николай Петрович не хотел будить их. Он включил экран телескопа, который позволял с помощью сложной системы зеркал осматривать небосвод, и прежде всего направил телескоп назад, туда, где осталась старая Земля. На четырехугольном экране перед ним светлыми чертами обозначилась своеобразная картина.

Темно-фиолетовое, почти черное небо, высокое и бездонное; на нем — огромный, желтовато-розовый диск, покрытый белыми, неправильными, вычурной формы пятнами. Эти пятна медленно, едва заметно передвигались по диску, то скрывая под собой большую часть его, то, наоборот, освобождая отдельные части. И тогда за ними видны были знакомые очертания материков и океанов… Да, то была старая Земля, от которой ракета непрерывно отдалялась, двигаясь по сложной кривой линии к Венере…