Аргентинец

Нина принялась латать прорехи в своем бестолковом гимназическом образовании: она много читала, делала все, чтобы превратить себя в настоящую даму. Жора, попавший на Гребешок в тринадцатилетнем возрасте, очень быстро освоился там и уже не чувствовал никакой связи с ковалихинскими лопухами и заборами, а Нине вечно мерещилось, что люди смотрят на нее с осуждением: «Ну куда ты лезешь в калашный ряд?»

Она была вынуждена заниматься поместьем и заводом в Осинках, и это сметало с нее тщательно наращиваемую позолоту. Деньги – это пошло, хозяйственные дела – это вотчина пропахших луком и псиной управляющих, которых не пускают дальше людской. Настоящая дама никогда не унизится до того, чтобы торговаться или считать копейки. Нина все это понимала, но в семье кто-то должен быть «вульгарным», чтобы остальные не пошли по миру.

Ей было одиноко. Нина хотела умных размышлений, интересных рассказов, особой атмосферы тепла и понимания, которой окружал ее Володя. У Жоры была своя компания – юные поэты и артисты, а Нине некуда было податься: к литераторам и актерам без таланта не пойдешь, а быть просто поклонницей она не собиралась. Аристократы ее не принимали, а торговцев не принимала она – нижегородское купечество на всю Россию славилось загулами и страстью к куражу, когда ради пьяного спора губили пароходы и тратили тысячи рублей на хористку из кафешантана, чтобы через месяц выгнать ее с фонарем под глазом. Это были те же плебеи, только побогаче. Особняком стояли купцы-старообрядцы, но у них вся жизнь была подчинена истовой вере.

Нина бывала у Любочки на четверговых собраниях – пыталась хоть там найти себе место. Однако буйные застольные речи о политике не увлекали ее. Она уже сама не знала, то ли ей белый свет стал не мил после гибели мужа, то ли по сравнению с Володей губернская интеллигенция и вправду выглядела не блестяще.

Любочка была единственным другом Нины. Ее личная жизнь тоже не складывалась: Саблин думал, что, если прятаться от проблемы, она исчезнет сама по себе. Все жалобы супруги – это выдумки, и ей лучше занять себя полезным делом.

Нина с ужасом слушала рассказы Любочки о том, как она пыталась соблазнить Саблина, сидевшего за микроскопом: нарядилась, вошла к нему в расстегнутой кружевной кофте.

– Иди быстрей ко мне! – позвал ее муж. – Ты только посмотри, число бактерий возросло вдвое!

Он не разбирал намеков и мог перебить Любочку посреди признания в любви и спросить, что будет на обед. Даже когда она клала его руку себе на грудь, он в первую очередь интересовался ее сердцебиением.

– Ты знаешь, я непременно заведу любовника, – шептала Любочка. Брови ее хмурились, глаза смотрели дерзко и зло. – Я хожу по улицам и приглядываюсь: «Нет, не этот, не этот…» Ищу его… Саблина не изменишь, а я не могу представить, что всё, приехали – ничего лучше не будет.

Любочка говорила, что ночами в подробностях представляет измену с этим пока еще неведомым мужчиной, а потом прижимается в темноте к Саблину, чтобы добавить в свои мечты чуть-чуть реальности.

Неудачный брак, который немыслимо расторгнуть: куда уйти? К отцу? Пересесть с одной шеи на другую и получить в довесок взрыв сплетен и негодования?

Саблина было жалко: он нравился Нине, но при этом она не могла понять – как можно быть таким бестолковым? Ведь если Любочка бросит его, он с ума сойдет. И тем не менее доктор – вежливый, умный, ответственный – упорно пилил сук, на котором сидел.

– Ты все еще любишь его? – как-то спросила Нина.

Она вздохнула:

– Раньше очень любила. Теперь не знаю. Когда он рядом со мной и опять ничего не выходит, мне хочется убить его.

А Нина о мужчинах вовсе не думала. Дело было не в предательстве памяти Володи, а в инстинкте: мужчина мог причинить боль – настолько страшную, что от нее меркло сознание. Легче раз и навсегда решить: «Мне это не надо», и если подставлять себя кому-то, вроде Матвея Львовича, то с полным равнодушием.

5.

Нина и Любочка вместе думали, как быть с векселем, который унаследовал Клим Рогов. Любочка предложила выкрасть его. Она подметила, что наследник раззява и раскидывает вещи где ни попадя: стащить у него ключ от сейфа – пара пустяков. Нина понимала, что все это ерунда, но стремление подруги помочь – даже ценой преступления – радовало ее.

– Расскажи мне о Климе, – просила Нина. – Что он за человек?

Любочка терпеть его не могла, но ради приличий вела себя как радушная кузина.

– Основная черта Клима – безалаберность, – говорила она. – Он обаятельный, прекрасно знает себе цену, но он быстро загорается и так же быстро остывает. Для женщин это самый худший вариант. А если ты упрекнешь его в бессердечии, он только руками разведет: «Ну я же не хотел… Я просто не подумал…»

Когда Любочка обмолвилась, что пойдет с Климом в «Восточный базар», Нина решила, что встретит их там и все-таки попытается выпросить отсрочку. Она надела парижское платье, которое Володя когда-то купил ей на Rue de la Paix,[9] уложила волосы, надушилась духами.